Катрин Денев: «В любви я — женщина-мачо!»

22 октября актрисе, которая на протяжении нескольких десятилетий без особых усилий удерживает звание одной из первых красавиц мирового кино, исполнилось 70 лет.

Осенние бульвары
Октябрь 2013 года. Квартал Сен-Жермен-де-Пре, Париж

Она неторопливо шагала по бульва­ру. В этот час на улицах не было туристов — только местные жители, спешащие по делам. Для них встреча с Катрин Денев уже перестала быть чем-то из ряда вон выходящим, ведь актриса живет в Сен-Жермен-де-Пре больше двадцати лет. В свое время этот квартал привлек ее своей «итальянской атмосферой» — обилием детей и собак в скверах, россыпью узких переулочков, маленьких магазинчиков и кафе, где хозяева приветствовали каждого клиента по имени. И конечно же, тем, что большая часть туристических достопримечательностей французской столицы сосредоточена на другом берегу Сены.

За это время Сен-Жермен-де-Пре сильно изменился. Супермаркеты почти убили оба живописных рынка, исторические магазины прогорали под натиском торговых сетей. На прогулках Катрин все чаще беспокоили незнакомые люди, желавшие поговорить или сфотографироваться со звездой. «Я почти всегда отказываю, — рассказывает Денев. — Но не потому, что такая уж снежная королева, как принято считать. Я нормальная женщина, люблю рассказывать анекдоты, смеяться, танцевать. Сыну и дочери даже приходится краснеть за меня, так как я, по их словам, часто веду себя как подросток. Просто обидно, когда меня вынуждают быть актрисой в личное время. Я не в восторге от репутации высокомерной особы с трудным характером, но не стесняюсь использовать ее, чтобы отпугнуть лишних людей или призвать к порядку нужных».

Многие знакомые Катрин из творческой элиты перебрались в фешенебельные районы рядом с Люксембургским садом. Она не торопилась.  Ей было жалко покидать свою квартиру — эклектичное «гнездо барахольщицы» с огромным китайским шкафом XVII века, японскими узорами на стек­лах дверей и букетами цветов в напольных марокканских вазах. К тому же держали воспоминания.

Например, в этом уличном кафе… Катрин села за столик, поставила сумку на асфальт, вытянула ноги в удобных туфлях на небольшом каблуке и закурила в ожидании официанта. Так вот, в прошлом году она встречалась здесь с бывшим — первым и единственным — мужем, английским фотографом Дэвидом Бейли. Они чудесно посидели. 75-летний Дэвид делился подробностями отнюдь не бесхлопотной сексуальной жизни с женой на четверть века моложе, Катрин хохотала, стряхивая пепел с сигареты в чашку кофе вместо пепельницы.

— Видишь, сколько удовольствия ты упустила! — пошутил он на прощание. — Но не переживай, что у нас ничего не вышло. Водителю трактора нечего делать за рулем спортивной машины.

В таких комплиментах был он весь: легкий, неунывающий, чуждый избыточной рефлексии, но в то же время — творец, художник, придумавший для нее образ звезды: прическу, макияж, стиль. До встречи с Дэвидом Катрин именно так представляла себе мужчину мечты, наверное, поэтому и выскочила за него замуж после нескольких недель знакомства. «До сих пор не могу объяснить, почему это сделала, — говорит актриса. — Я любила и люблю Дэвида, но наш брак — какой-то несчастный случай. Регистрация отношений — подлейшая из ловушек. Мне кажется неестественным, когда интимная жизнь и переживания двух взрослых людей регулируются со стороны! Дэвид был прав, когда попросил развод, я ничуть на него за это не обижена».

Декларация независимости

В одной неавторизированной биографии написали, что их союз погубил языковой барьер: Дэвид так и не удосужился выучить французский, а Кат­рин слишком уставала на съемках, чтобы говорить с ним по-английски. Разговоры действительно требовали усилий, ведь Дэвид — кокни (выходец из бедных районов Лондона), а их диалект часто не могут разобрать даже соотечественники анг­личане.

Катрин не отрицает, что в их отношениях география сыграла свою роль: она мечтала жить с мужем в Париже, он хотел поселить жену в загородном доме под Лондоном. На пике романа актрисе казалось, что Англия так близко от Франции, что это почти одно и то же, но она ошиблась. «С точки зрения менталитета Англия осталась для меня экзотическим государством, — говорит Катрин. — Хотя в англосаксах есть одна очень близкая мне черта, назовем это цивилизованным равнодушием к личным делам других. Я иногда езжу туда пообщаться с садоводами. Английские парки — само совершенство. Но, Боже мой, насколько ужасная у них кухня!»

Разумеется, неподобающей кухни мало для того, чтобы развалить брак. К тому же Катрин не смогла ужиться не только с Бейли, но и с другими «уникальными и незаменимыми» мужчинами, которых любила. Вероятно, все дело в ее маниакально независимом характере и ритме жизни, в котором, по ее словам, периоды изобилия сменяются, порой внезапно, периодами грусти. «Изобилие в моем случае не­обязательно значит успех, — размышляет она. — Просто время гармонии внутреннего и внешнего мира, когда я энергичная, открытая для всего нового. А грусть… Я тяжело переношу обиды и разочарования, особенно когда не способна ни на что повлиять.

Усталость, фрустрация выпивают из меня всю энергию, мне кажется, я уже ничего не могу и не хочу».

В свое время Бейли жаловался, что из-за этих «качелей» почти не видит жену: сегодня она снимается в десяти проектах сразу и пропадает на съемочных площадках, а завтра у нее возникает потребность на неопределенный срок запереться и побыть одной. «Не одной, — возражала Катрин. — Я не очень контактный человек и люблю одиночество, но, когда я грущу, оно невыносимо. Обычно я уезжаю в загородный дом с кем-то из близких подруг. Мне нужно, чтобы кто-то был рядом, но молча, ненавязчиво, без экспансии. Мужчины на такое не способны».

А еще они, как оказалось, не способны долго оставаться с женщиной, которая упорно не пускает их в свой внутренний мир и вообще живет по каким-то своим правилам. «Если брать жизнь в общем, я склонна плыть по течению, — признается Катрин. — А уже потом разбираться с тем, куда меня вынесло. Не назову себя пассивной, просто я не умею строить долгосрочные планы, и честно говоря, мне это неинтересно. Я люблю вызовы, сюрпризы. Именно так я стала актрисой. Сестра Франсуаза (Дорлеак, погибшая в 1967 году в автокатастрофе. — Прим. «ТН») снималась в фильме про двух сестер, которые все время ссорятся. Роль второй была вакантна, она предложила меня. Мы с ней обожали друг друга, но иногда дрались, как два тигренка, царапались, выдирали волосы. Франсуазе показалось, что мне не составит труда это сыграть. Фильм еще не вышел, а мне уже дали другую роль… Я втянулась, даже не успев понять, есть ли у меня желание заниматься актерством. И до сих пор считаю, что с огромным удовольствием занимаюсь тем, к чему у меня на самом деле не было никакого призвания. Еще я люблю, когда на съемочной площадке мною руководят, но только там. В любви я оставляю право выбора за собой. В этом смысле я женщина-мачо!»

Задумчиво размешивая сахар, Кат­рин проигрывала в памяти прошлогодний разговор с Дэвидом. Отве­­­тить на его романтически-эротические байки актрисе было нечем, разве что сквозь зубы процитировать таблоиды, которые за месяц развели, помолвили и даже поженили ее с загадочным бойфрендом, вероятно, одним и тем же. Зато о внуках и обширном приусадебном хозяйстве в Нормандии она рассказывала Дэвиду с горящими глазами и со скоростью сто слов в минуту…

Откровения бабушки

Когда-то Катрин говорила, что не чувствует себя живой, если не влюблена. С годами пришло осознание, что жизнь может быть наполнена любовью иного рода.

«Наверное, перелом в моем мироощущении наступил, когда родились внуки, — размышляет она. — Снова взять на руки маленького ребенка — это как снова стать матерью. Я родила сына рано, в 19 лет. И очень горжусь тем, что вырастила двоих детей в одиночку, дала им всю необходимую заботу и образование, не опираясь на каких-то там мужей. Хотя у меня, как у матери, были недостатки. Я любила проводить время с детьми, но не умела играть с ними, мне нравилось приобщать их к своему миру, но их мир был мне недоступен. Сейчас все по-другому: я катаюсь с внуками на качелях-каруселях, поглощаю невероятное количество мороженого и смотрю огромное количество мульт­фильмов. Мне нравятся старые американские короткометражки про Друпи, Багза Банни, других смешных зверушек. А над «Бэмби» я рыдаю с каждым новым внуком!»

По выходным и в праздники вся семья Катрин собирается в ее загородном имении. «Если я когда-нибудь выйду на пенсию и перееду из Парижа, то только туда, в Нормандию, — говорит актриса. — Мне нравится засыпать под шум дождя, грозы, ветра. Я люблю простор, чистое небо, воду: мой дом стоит почти на острове между двумя притоками реки, в которых плавают утки — мои и пришлые. Я держу черноголовых овец, выбрала эту породу, потому что они полудикие и очень красивые. Дом доверху забит кошками: на самом деле их не так много — пять, кажется, но создается впечатление, что они и следы их бурной деятельности повсюду. У меня не хватает характера их ругать, я прощаю им перевернутые вазы, скинутые с полок безделушки и поцарапанную мебель. А главная моя страсть и забота — цветы. У меня есть петунии, пионы, гортензии, все посажено с таким расчетом, чтобы цвело по очереди. Очень много роз, я их выращиваю, можно сказать, профессионально. И лучше пропущу какой-нибудь кинофестиваль, чем ежегодную сельскохозяйственную выс­тавку».

Допивая кофе, Катрин предвкуша­ла грядущее Рождество. Большой стол, елку, семейный ритуал полуночного подъема детей с постели для раздачи подарков. Старшие внуки знают, что электронику лучше оставить дома, потому что бабушка не любит разговаривать с затылками под стук клавиш.  Зато с ней можно прогуляться по саду, покормить овец и уток, а вечером посмотреть что-нибудь из классики кино за приготовлением какого-нибудь экзотического, например тайс­кого, блюда.

Маячивший на пути к зимним праздникам день рождения занимал Катрин гораздо меньше, хотя мысль о пироге с мясом, который ежегодно печет ей в подарок подруга, вызвала легкое чувство голода. Но соблазн перекусить пришлось задавить: ее ждали в доме, где обязательно придется обедать. Она расплатилась, со вздохом подняла тяжелую сумку и зашагала дальше.

Пожилая девочка
Октябрь 2013 года. Сен-Клу, ближайший пригород Парижа

— Здравствуй, мама!

— Не кричи. У меня хороший слух.

Мадам Рене Симоно (Симоно — это актерский псевдоним, настоящая фамилия — Денев. — Прим. «ТН») вышла в прихожую встретить дочь. Катрин и две ее сестры давно отчаялись убедить маму, что жить одной в ее возрасте — большой и неоправданный риск. С тех пор возраст перевалил уже за совершенно несусветную цифру — 102 года, а мадам Симоно по-прежнему не желала поступаться своей независимостью.

— Как твой вчерашний бридж? — Катрин прошла на кухню и принялась разбирать сумку.

— Утешительно. Я еще могу обыгрывать в карты женщин, которые младше меня.

— У тебя есть кофе?

— Тебе надо пить меньше кофе, моя девочка. Ты же наверняка по дороге посидела в кафе с эспрессо и сигаретой. Ну скажи мне, что я не права. Для разнообразия.

— Ой, мама, ты помнишь, сколько твоей девочке лет?

— Она такая неорганизованная, будто ей пятнадцать.

Катрин вздохнула. Раньше ее раздражало, что мадам Симоно при каждом удобном случае заводит вечную душеспасительную шарманку всех мам: «Тебе надо больше спать, меньше курить, перестать наливаться крепким кофе с утра до вечера и не транжирить деньги на пустяки». Молчаливым свидетелем обвинения по последнему пункту служил антикварный шкаф, который Кат­рин в свое время купила на последние деньги, живя в крохотной квартирке, куда он не мог влезть.

Но с годами Катрин понимала маму все лучше. «Я и сама сильнее переживаю за детей сейчас. Наверное, потому что лучше помню не свои детские проблемы, а те, что возникали у меня в их нынешнем возрасте».

— Не отчаивайся, когда-нибудь я вырасту. — Улыбнувшись, Катрин заколола волосы и встала к плите.

«Не знаю, проживу ли я так долго, как мама, которая никогда не курила и не экономила время за счет сна, — говорит Катрин. — Но ее пример красивой старости обнадеживает. Пока она жива, я не ощущаю свой возраст. Как может чувствовать себя старым человек, который еще обращается к кому-то «мама»? Мне и правда больше нравится считать, что я расту. Смотрите, какое позитивное слово: рас­тешь — значит, учишься чему-то новому, копишь опыт, обогащаешь внутренний мир. Помогает и то, что на работе я много общаюсь с людьми, которые моложе. Мои сестры и подруги тоже остаются в моих глазах девочками. Собираясь вместе, мы ведем себя так же шумно и легкомысленно, как много лет назад. Так что зрители еще не скоро увидят меня в роли образцовой бабули, которая забирает внучку из школы. Я бы предпочла до этого не дожить — спасибо большое».

Текст: Екатерина Живова

Катрин Денев на благотворительном вечере Аумы Обама в Мюнхене

Катрин Денев и её правила жизни

ЭТО ТАК НЕЛОВКО — быть чьей-то мечтой.

НЕ ТАК ДАВНО я видела в интернете тот рекламный ролик Chanel No.5, в котором снялась почти 40 лет назад. Большой хит, оказывается! Я там сижу в черном платье и показываю вам только колено. Сижу и говорю о любимом, и все это сексуально не из-за того, что вы видите, а из-за того, что слышите. Сейчас наоборот: вам готовы все показать, но вы ничего не услышите.

Я НЕ ХОТЕЛА БЫ вернуть себе молодость и начать все сначала. Актрисам больше не позволяют быть индивидуальностями.

МНЕ НРАВИТСЯ БЫТЬ ЗНАМЕНИТОСТЬЮ, когда это мне помогает. В остальное время я стараюсь быть просто человеком из толпы.

С ПАПАРАЦЦИ Я СТАЛКИВАЮСЬ РЕДКО — только на фестивалях. Все, я больше неинтересна им. Но людей на улицах я все еще интересую, и очень часто они подходят и просят сфотографироваться со мной. Чаще всего я говорю «нет».

Я МОГУ БЫТЬ РАЗДРАЖИТЕЛЬНОЙ, нервной, сосредоточенной и расстроенной, но мне никогда не бывает скучно.

НЕ ЛЮБЛЮ ФИЛЬМЫ, где много беготни. Почему-то я сразу думаю про актеров: ах, они, должно быть, так устают, бедняжки.

МОЙ СЧАСТЛИВЫЙ ДАР: на десять минут я могу уснуть в любое время и в любой обстановке, даже если на мне платье и парик.

ЛЮБЛЮ ЛИ Я ОДЕЖДУ? Пожалуй, это слишком сильное слово. Скажу лишь, что одежда мне нравится. Но я люблю обувь. Из всего, что человек на себя надевает, ей выпадает самая тяжелая работа.

НА СВЕТЕ НЕТ НИЧЕГО благороднее физического труда.

МНЕ ВЕЗЕТ: мои любимые режиссеры стареют вместе со мной.

ГОЛЛИВУД БЫЛ УЖЕ ДРУГИМ, когда я впервые оказалась там в 1968-м. Но мне нравятся американские режиссеры. Я была бы счастлива поработать с Копполой или со Скорсезе. Но им не нужны европейские актрисы.

А Я БЫ СНЯЛАСЬ ВМЕСТЕ С ДЖУДОМ ЛОУ. Мне нравятся английские актеры.

КИНО — ЭТО ВИЗУАЛЬНОЕ ИСКУССТВО. В кино ты должен выглядеть хорошо. Заметьте, я сказала «хорошо», я не сказала «красиво».

ЛУЧШИЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ МОЕЙ ЖИЗНИ — с сорока до пятидесяти. В сорок лет я поняла про себя все.

Я НЕ БОЮСЬ СТАРОСТИ. Молодость нехороша тем, что ты только и думаешь, как бы не постареть.

МОЯ МАТЬ ВСЕГДА СЧИТАЛА, что тот, кто хочет быть красивым, должен меньше ходить под солнцем и больше пить воды.

НЕДАВНО МОЕЙ МАТЕРИ ИСПОЛНИЛОСЬ 102 ГОДА. Она живет в Париже, рядом со мной, но совсем одна, потому что ей нравится быть независимой. Она невероятная: у нее ясный ум, и она всегда обыгрывает меня в бридж. В нашей семье было много долгожителей, но про себя я не уверена, что доживу до ста лет, потому что я не такая, как мать. Мать никогда не курила.

КУРЕНИЕ — ЭТО ПРЕКРАСНО. Я не горжусь тем, что курю, но и не стыжусь этого. Жаль, что в Европе дела с этим обстоят все хуже. Иногда я закуриваю на улице, и все тут же начинают щелкать камерами — не хотят пропустить такой снимок.

Я БЫ НИКОГДА НЕ СМОГЛА СТАТЬ МОДЕЛЬЮ, потому что люблю поесть и люблю бургундское.

В ОБЩЕНИИ Я НЕ САМЫЙ ПРИЯТНЫЙ ЧЕЛОВЕК — очень быстро забываю, что я актриса, которой положено вести себя особым образом.

ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ, когда люди описывают меня как холодную и напыщенную.

ПОКА СУЩЕСТВУЮТ РАЗВОДЫ, в браке нет смысла.

НАСТОЯЩАЯ ЖЕНЩИНА — это ум, обаяние, доброта и чувство юмора. Того же я жду и от мужчин.

СЕКС — это просто большой знак вопроса, отпечатанный у каждого в мозгу. Так что говорить об этом будут вечно.

Я НИКОГДА НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛА ОПАСНОСТИ ДЛЯ ДРУГИХ ЖЕНЩИН. Я не какая-то бессовестная блондинка, которая уводит чужого мужа.

Я МНОГО РАЗ БЫЛА СЧАСТЛИВА. Вот и все.

ВНУКИ ЗАБИРАЮТ БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ МОЕГО ВРЕМЕНИ. Но, конечно же, они не называют меня бабушкой. Есть одно секретное имя, очень короткое, но я вам его не скажу.

КАК ИСКУССТВО КИНЕМАТОГРАФ ЕЩЕ ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ МОЛОД. Видимо, поэтому в нем так редко можно заметить проявление истинной души. Но, надеюсь, мы все же найдем наконец баланс между смыслом и технологией.

ОБОЖАЮ ЭТИХ МАЛЕНЬКИХ ЗВЕРЬКОВ, которые вечно бегут, едят, спешат и прячутся. Люблю их лица — испуганные и любопытные.

СТАРАЙТЕСЬ ЧАЩЕ ПЕТЬ. Пение прогревает душу.

НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ ЧЕРЕЗ ДВЕРЬ, попробуй через окно.

Текст: Skarletty