Глава 3

Сеса отправилась к Алме за несколько часов до наступления Рождества, рассчитывая на то, что ей предложат провести там и всю рождественскую ночь.
– Не скучать же мне тут с вами! – высокомерно бросила она брату. – Я припасла такой подарок, которому нет цены. Когда Алма получит его, то непременно захочет видеть меня сегодня за их праздничным столом!
Подарок, на который Сеса делала такую большую ставку, действительно привел в восторг Алму. Это был старый литературный журнал, купленный Мигелом в букинистическом магазине. На первой странице этого журнала красовалось фото Феррейры ди Каштру – португальского писателя, чья юность прошла в Бразилии. А рядом с Феррейрой был запечатлен отец Алмы – большой знаток литературы, меценат, библиофил.
– Лучшего подарка я не получала за всю мою жизнь! – растроганно говорила Алма. – Сеса, ты словно вернула мне папу.
Именно на такой эффект Сеса и рассчитывала. Но в остальном ее ожидания не оправдались. Эду, рассматривая фотографию, с интересом слушал воспоминания Алмы, а на Сесу даже ни разу не взглянул. Эстела, его сестра, вообще встретила незваную гостью враждебно. А потом произошло самое худшее: пока Сеса беседовала с Алмой, Эду незаметно исчез из дома. Когда это выяснилось, Алма так расстроилась, что на нее было больно смотреть.
– Прости, дорогая, – сказала она Сесе. – Этот несносный мальчишка выбил меня из колеи. Передай папе мою благодарность за журнал и еще раз напомни, что я жду вас у себя на Новый год.
Сеса вынуждена была уйти.
А в дом Алмы уже потянулись гости, заранее приглашённые ею на рождественский ужин. Взяв себя в руки, Алма встречала их приветливой улыбкой, и лишь ближайшей подруге Глории призналась:
– Я едва держусь на ногах, так меня подкосил Эду. Представляешь, он сбежал к Элене – той даме, что была на его выпускном вечере!
– А ты в этом уверена? – спросила Глория, пытаясь развеять чрезмерную тревогу Алмы. – У Эду богатый выбор девушек, молоденьких и хорошеньких. Он может быть сейчас у одной из них.
– Нет, я сердцем чую, что он у Элены, – покачала головой Алма. – На днях я взяла его мобильный телефон и обнаружила там несколько звонков на один и тот же номер. Это был ее номер, я проверила!
– Все равно не надо делать из этого трагедии. Мало ли о чем они могли говорить по телефону! А если тебе так неймется, то позвони туда сама и все выясни. Может, его там и нет!
Алма не рискнула воспользоваться советом Глории.
– Эду терпеть не может, когда я его контролирую, – вздохнула она. – Нет, не буду звонить. Хотя всю рождественскую ночь мне придется провести как на иголках.

Чутье не подвело Алму: так и не дождавшись от Элены звонка, Эду сам поехал к ней домой, прихватив с праздничного стола серебряное ведерко со льдом и бутылкой шампанского.
– С Рождеством тебя! – бодро произнес он, когда Элена открыла дверь. – Ты не отвечаешь на звонки, поэтому я решил лично заехать.
– Спасибо, я тоже тебя поздравляю с Рождеством, – натужно ответила Элена, так и не предложив Эду пройти в квартиру. – А насчет звонков… Прости меня, я так закрутилась, устала, даже в гости не пошла. Хочу сегодня отоспаться.
– Все понятно. Гостей ты не ждешь, в дом меня не приглашаешь, – сказал Эду, – но раз уж я нарушил твое уединение, то принеси хотя бы фужеры. Мы поднимем бокалы прямо здесь, на лестничной площадке!
Он принялся открывать шампанское, и Элена вынуждена была его впустить.
– Ладно уж, заходи, не ставь меня в дурацкое положение. Я думала, ты серьезный взрослый человек, а теперь вижу, что ты всего лишь глупый мальчишка!
– Ты говоришь, как моя тетя, – недовольно проворчал Эду.
– В этом нет ничего удивительного: мы с Алмой примерно одного возраста, и ты нам в сыновья годишься.
– Ладно, пусть так, но все же ты мне не мать, – с вызовом произнес Эду. – Мы будем открывать шампанское или нет? Я не вижу фужеров!
– Сейчас принесу, – засмеялась Элена. – Ты умеешь добиваться своего!
– Рад от тебя это слышать, – не преминул заметить он. – Постараюсь и дальше действовать в том же духе!
Выпив шампанского, Эду еще больше расшалился. Вспомнил, что они с Эленой никогда не пили на брудершафт, и предложил восполнить этот пробел. Элена тоже развеселилась:
– Ты забыл тот страстный поцелуй в капот? Забыл, какой «брудершафт» я тебе устроила?!
– Нет, это невозможно забыть! – с наигранным пафосом ответил Эду. – И мы тогда в самом деле сразу перешли на ты.
Они стали вспоминать подробности своей первой встречи, теперь в их глазах все это выглядело забавно, смешно. Элена забыла, сколько лет Эду, ей было с ним легко и весело.
Так, за разговором, они и не заметили, как в гостиную вошла Капиту с Брунинью на руках.
– Ой, прости, Элена, – смутилась она, – я не знала, что у тебя гости… Тут было открыто…
– Я и сама не знала, что у меня сегодня будет гость! – задорно ответила Элена. – Это мой друг Эду, он принес шампанское. Выпей с нами за Рождество!
– Спасибо, меня ждут дома. Я зашла, чтобы позвать тебя к нам.
– Нет нет, садись, – засуетилась Элена. – Дай мне Брунинью. Эду, ты видишь, какой славный мальчик? А Капиту – его мама и моя соседка.
Эду открыл вторую бутылку шампанского, которая на всякий случай была припрятана у него в сумке, все пожелали друг другу счастья и выпили. Потом Элена вспомнила про подарки.
– Подержи Брунинью, Эду! Я сейчас принесу сюда все пакеты и буду вас одаривать.
Капиту хотела сама взять ребенка на руки, но Эду воспротивился:
– Нет, пусть побудет у меня. Похоже, его устраивает мужское общество, он сразу же приобрел важный вид.
Элена тем временем принесла подарки, стала их раздавать, и тут Эду воскликнул:
– Эй, что ты делаешь, парень?!
Оказалось, Бруну неспроста затих у него на руках – это была подготовка к тому, что случилось минутой позже.
– Какой ужас! Он описался! Простите, я забыла надеть ему подгузник, – оправдывалась Капиту, сгорая от стыда.
А Элена заливисто смеялась, держась за живот:
– Ой, умора! Ой, не могу! Ты посмотри в зеркало, у тебя такое смешное выражение лица! – говорила она Эду.
Он не обиделся, ответил ей в шутливом тоне:
– Ну, спасибо тебе! Ты умеешь поддержать друга в трудную минуту!
– Конечно, умею, – подтвердила она. – Ты еще не знаешь, на какие подвиги я способна. Ну ка, снимай рубашку!
– Давайте я застираю! – вызвалась Капиту, но Элена отстранила ее решительным жестом:
– Нет, это моя забота.
– Ладно, еще раз прошу меня извинить, – потупилась Капиту, – Я пойду поменяю Бруну штанишки.
– Не беспокойся, все нормально, – приободрила ее Элена. – Я попозже к вам зайду. Оставьте мне кусочек вашей фирменной трески под соусом, я ее обожаю!
Эду залюбовался Эленой: в этот момент она была так хороша собой, радость жизни переполняла ее, била через край.
– Ты сама еще девчонка! – произнес он восторженно, когда за Капиту закрылась дверь.
К собственному удивлению, Элена вдруг поняла, что Эду верно определил то состояние, в котором она сейчас пребывала. Девчонка! Именно так, и не иначе. Все прожитые годы отступили куда то, растаяли как мираж, как легкое облачко в синеве небес.
Эду между тем подошел к ней близко близко. Элена уловила его взволнованное дыхание, увидела его обнаженный торс, что то давнее, залетевшее сюда из далекой юности, всколыхнулось в ней, вознося ее над временем и судьбой, увлекая в светлые, еще неизведанные дали…
Но тут прозвучал телефонный звонок, мгновенно вернувший Элену к реальности.
– Это звонит твой мобильный, – сказала она Эду и засмеялась, увидев, что он по прежнему держит в руке ту злополучную рубашку. – Ты поговори пока, а я пойду в ванную, постираю.
Звонок был от Алмы. Она все же не удержалась, пошла на поводу у своего беспокойства.
– Эдуарду, мы все тебя ждем, а ты куда то исчез. Сегодня ведь Рождество, имей совесть!
По ее тону Эду понял, что Алма находится в крайней степени раздражения, и ответил кратко:
– Скоро буду!
– Ты где? – внезапно дрогнувшим голосом спросила она.
– У Элены.
– Я так и думала, – глупо произнесла Алма и добавила после небольшой паузы: – Ладно, передай ей мои поздравления и приезжай, пожалуйста, домой поскорее.
Последние слова дались ей особенно трудно, Эду даже пожалел ее. Но он и представить не мог, какая буря кипела в душе Алмы.
– Эду пропал, погиб! – сказала она Глории. – Эта женщина его околдовала. Вот тебе телефон, Глория, позвони ей под любым предлогом и выясни адрес, домашний и служебный.
– Неужели ты будешь за ней шпионить? – изумилась Глория.
– Нет, конечно, – ответила Алма. – Но мне нужно знать ее адрес! На всякий случай.

Звонок Алмы сумел разрушить ту атмосферу легкости и беспечности, которая установилась между Эленой и Эду.
– Все, надевай рубашку и беги. Я просушила ее утюгом, – сказала Элена строго. – Не надо омрачать тете Рождество.
– Я все эти дни только о тебе и думал! – совершенно невпопад ответил Эду.
– А я о тебе не думала! – пресекла эту вольность Элена. – Давай не будем портить наши дружеские отношения.
– Давай! – охотно согласился он, пытаясь вернуться к прежнему шутливому тону. – Мы будем дружить, как девочка и мальчик!
Элена невольно улыбнулась, и Эду воспрянул духом, но ему помешал телефонный звонок Камилы. После разговора с дочерью Элена снова стала похожа на себя прежнюю – ту, которая не хотела впускать Эду в квартиру и разговаривала с ним через порог.
Увидев, что он до сих пор еще не одет, она рассердилась:
– Ты намерен идти домой без рубашки?
– Жарко! – попробовал дурачиться Эду, но на сей раз этот номер у него не прошел, Элена сумела сохранить серьезность.
– Ты играешь с огнем, – произнесла она предостерегающе. – Буду откровенна: если я дам себе волю, то уже не остановлюсь. Но интуиция подсказывает мне, что делать этого не следует! Надо быть благоразумной. Иди, пожалуйста, домой, пока рождественская ночь еще не кончилась.
Эду послушно надел рубашку и направился к двери. Но когда он попытался повернуть ручку замка, Элена воскликнула:
– Не открывай! Это плохая примета: не вернешься!
– А ты хочешь, чтобы я вернулся? – спросил он с робкой надеждой.
– Я ничего не хочу, – ушла она от прямого ответа. – Не начинай все сначала. До свидания!

Несмотря на то что Элена не позволила Эду остаться у нее до утра, он не чувствовал себя отвергнутым. Наоборот, в него вселилась уверенность, он знал теперь, что небезразличен Элене, что она всего лишь борется со своими чувствами, помня о той проклятой разнице в возрасте, которая пока еще стоит между ними, но которую можно, можно преодолеть!
Домой он вернулся в самом радужном настроении. Блаженная улыбка играла на его лице, глаза искрились счастьем. Едва взглянув на него, Алма все поняла:
– Я вижу, твой роман развивается бешеными темпами! Странно, что эта сеньора тебя вообще сегодня отпустила.
– Не смей говорить о ней в таком оскорбительном тоне! – мгновенно вскипел Эду. – Ты видела Элену всего один раз и абсолютно ее не знаешь.
– Мне известно главное: она старше меня на четыре года, не говоря уже о тебе!
– Господи, сколько можно это повторять? – схватился за голову Эду. – Пойми, оттого что ты будешь бесконечно твердить: «Возраст, возраст, возраст» – Элена не станет моложе, а я не стану старше.
– Да, это препятствие, которое нельзя ничем устранить, – подхватила Алма и тут же услышала от Эду:
– А для меня это вообще не препятствие! Возраст – понятие относительное. Если хочешь знать, Элена моложе нас с тобой, вместе взятых! Рядом с ней я чувствую себя зрелым мужчиной, а ты, наоборот, давишь на меня изо всех сил, пытаешься втиснуть меня в детские одежки, которые больно врезаются в мое тело, не дают возможности дышать.
От такого заявления Алма пришла в ужас. По всему выходило, что она допустила какую то серьезную ошибку в воспитании Эду и сама же толкнула его в объятия Элены. Возможно, была с ним излишне строгой? Или, напротив, чересчур избаловала мальчика, потакая ему во всем, исполняя любую его прихоть? Какую бы игрушку Эду ни захотел – пожалуйста, получай! И вдруг произошла осечка. Тетя Алма не разрешает любимому племяннику позабавиться с очередной игрушкой, говорит: «Она для тебя слишком стара, и главное – небезопасна». Конечно, это вызывает в нем бурю протеста! Но что же делать? Безучастно смотреть, как по молодости лет мальчик лезет в петлю и сам этого не понимает? Нет, надо объяснять ему, чем это чревато, набраться терпения и дотошно, въедливо объяснять. Пусть он злится, бесится, но, в конце концов, и капля камень точит!
– Попытайся понять, – произнесла Алма как можно мягче, – я не могу быть равнодушной к твоему выбору, потому что ты воспитывался у меня с десяти лет. Все это время я несла за тебя ответственность и научилась кожей, нутром, всем своим естеством чувствовать, в каких случаях тебе грозит опасность. Сейчас именно такой случай, и я пытаюсь предотвратить возможную беду.
– А тебе не кажется, что ты слишком сгущаешь краски? По твоему, Элена похожа на монстра?
– Не утрируй!
– Значит, тебя не устраивает только ее возраст?
– Нет, прежде всего, меня пугает ее бездушное отношение к тебе.
– Что?! – возмущенно воскликнул Эду. – Я ослышался, или ты сошла с ума?
– Ни то ни другое, – печально усмехнулась Алма. – Я в здравом уме и могу еще раз повторить: Элена относится к тебе жестоко, безжалостно. Если бы она желала тебе добра, то не принимала бы твои ухаживания.
– Меня трудно остановить, если я чего нибудь захочу! – напомнил ей Эду, но Алму это не смутило.
– Поверь, у любой женщины найдется тысяча способов, для того чтобы отшить поклонника, не угодного ей по той или иной причине, – пояснила она этому «юному Вертеру».
– А зачем Элене меня отшивать? Нам хорошо вместе. Ни одна девушка не вызывала во мне такого душевного подъема, – проговорился Эду, ранив Алму в самое сердце.
– Вот это как раз и страшно, – с горечью произнесла она. – Я сразу почувствовала, что ты увлекся ею всерьез.
– Ну и что? Когда нибудь это должно было произойти. В тебе просто говорит ревность! Ты не можешь смириться с тем, что я вырос и уже не нуждаюсь в твоей опеке.
– Ой, еще как нуждаешься! Ты же пока представляешь собой чистый лист. У тебя есть диплом, но нет никакой врачебной практики. Вспомни, о чем мы с тобой не так давно говорили, – о стажировке за границей, в лучших клиниках мира! А теперь ты об этом и не вспоминаешь, потому что Элена задурила тебе голову. Не поедет же она, в самом деле, за тобой в Европу или Соединенные Штаты! Ты уже сейчас запутался, Эдуарду, и кто, кроме меня, поможет тебе отделить зерна от плевел?
– Ну конечно, без тебя я вообще ничего не стою! – язвительно усмехнулся он. – Разве я могу сам разобраться в своих делах, в своих чувствах?
– Судя по твоим поступкам, ты действительно пока на это не способен, – приняла вызов Алма. – И я вынуждена объяснять тебе элементарные вещи. А ты слушай и мотай на ус! Например, когда я говорю, что Элена для тебя стара, то имею в виду не столько физический возраст, сколько жизненный опыт. Хорошо, когда двое любящих наживают его вместе, от юности до старости. А Элена не сможет принять близко к сердцу твои юношеские интересы, даже если захочет, потому что эти проблемы для нее уже в прошлом.
– Элена, значит, не сможет, а ты все можешь! Ты мудрее всех на свете, не зря ведь пережила трех мужей!
Алму глубоко это задело, но она подавила в себе обиду и продолжила:
– Я способна почувствовать и понять тебя лучше других не потому, что такая мудрая, а потому, что мне пришлось стать для тебя и матерью, и отцом. И тетей ты зовешь меня лишь потому, что я так решила! Мне хотелось, чтобы ты никогда не забывал свою родную маму…
– Прости, я не хотел тебя обидеть, – произнес Эду потупившись. – Но должен заметить, ты не всегда меня понимаешь. Тебе это только кажется.
– Возможно, – не стала спорить с ним Алма. – Но я все же хочу тебя понять, а ты меня – нет. Представь, какое будущее тебя ждет с Эленой: детей она уже не сможет родить, от ее нынешней красоты через несколько лет ничего не останется, и ты будешь кусать локти. Вот от чего я пыта¬юсь тебя предостеречь. Неужели это так трудно понять?
Возразить ей Эду не смог и предложил вообще закончить этот неприятный разговор, сказав, что хочет спать.
– Ладно, утро вечера мудренее, – согласилась Алма. – Только послушай, что я скажу тебе напоследок. Поезжай ка ты куда нибудь в Европу! Например, во Францию или в Италию. Возьмешь там напрокат хорошую машину, отдохнешь, развеселишься. И заодно разберешься в своих чувствах к этой женщине. Путешествия в таких случаях бывают очень полезны. Подумай над моим предложением. Я оплачу любой маршрут, который ты выберешь.
– Ну вот! «Я оплачу!» – передразнил ее Эду, рассердившись. – Ты пытаешься меня купить. Ты вообще привыкла все рассматривать в пересчете на денежный эквивалент!
Такой грубости Алма терпеть не стала и дала ему достойный отпор:
– Если бы я не платила за все, тебе бы пришлось работать, чтобы получить диплом врача, ты никогда бы не смог повидать мир и ездил бы на автобусе! Так что твои упреки неуместны, я их не принимаю.

Глава 5

Остаток рождественской ночи Элена провела спокойно, уснув после расставания с Эду крепким безмятежным сном.
Спала она долго, едва ли не до полудня, а разбудил ее опять таки Эду.
– Я сейчас заеду за тобой! – понесся он с места в карьер, как только Элена взяла трубку. – Мы будем кататься па лодке, плавать, загорать. Отказ не принимается.
Элена спросонок была заторможенной и ответила не сразу. А Эду был нетерпелив:
– Ты слышишь меня, Элена? Отказ не принимается!
– Да, слышу, – заговорила наконец она. – Только ты опоздал со своим приглашением: меня ждет Ивети, она испекла праздничный пирог.
– Ты променяла меня на пирог? – трагическим тоном произнес Эду.
– Ни на что я тебя не променяла, – с улыбкой ответила Элена. – Просто мы еще до праздника обо всем договорились с Ивети, и я не хочу менять свои планы. Эду, забудь о вчерашнем. Так будет лучше для всех, и прежде всего для тебя.
В голосе Эду прорвалась досада:
– Ты тоже пытаешься меня защищать!
– Почему тоже?
– Вчера этим занималась моя тетя, а сегодня – ты.
– Ну и что в этом плохого? Мы обе о тебе заботимся, потому что любим тебя.
– Ты меня любишь?! – в шутливом восторге воскликнул Эду.
– Не цепляйся к словам, – отмахнулась от него Элена. – Мне уже пора собираться к Ивети, я слишком долго спала, спасибо, что ты меня разбудил. Мы еще увидимся с тобой до Нового года. Я обязательно поздравлю тебя с праздником, ладно? А сейчас давай простимся. До свидания!
Она решительно нажала на клавишу, закончив разговор. Правда, у нее были опасения, что Эду снова перезвонит, но этого не произошло. Он придумал другой, более оригинальный и более действенный способ давления на Элену.
Когда она выехала из дома на машине, то вскоре обнаружила за собой «хвост»: Эду неотступно следовал за ней на довольно опасном расстоянии, а потом и вовсе стал притирать ее к обочине.
Элена резко затормозила, и машина Эду тотчас же встала рядом с ней как вкопанная. Элена снова нажала на газ, и Эду в то же мгновение тронулся с места. Так они и ехали впритирку друг к другу некоторое время, а потом Эду позвонил ей по мобильному телефону:
– Ну что, сдаешься?
– Ты с ума сошел! – ответила ему Элена.
– Не я, а мы, – поправил он ее. – В конце концов, я всего лишь повторяю то, что делаешь ты. Едешь – и я еду, останавливаешься – и я останавливаюсь.
– Чего ты от меня хочешь? – спросила Элена, понимая, что отвязаться от него ей не удастся.
– Ничего особенного, – сказал Эду. – Может, просто съедим по мороженому, или…
– Все, сдаюсь, ты взял меня измором!
Они остановились у кафе, где продавалось мороженое, и Эду, совсем обнаглев, спросил с издевкой:
– А как же Ивети? Она ведь ждет!
– Я позвоню ей, скажу, что избежала еще одной дорожной аварии, но какой ценой! Мне пришлось выбрать меньшее из двух зол – мороженое.
– Ты прелесть! – воскликнул Эду и внезапно поцеловал ее в губы.
Элена не грубо, но резко оттолкнула его:
– Перестань! Это уже слишком!
– Но почему? – огорчился он.
– Потому что я не должна вести себя как глупая девчонка или как взрослая, но безответственная женщина. Мне больше нравится быть благоразумной.

Стремясь во что бы то ни стало сохранить благоразумие, Элена по совету Ивети вновь посетила издательский дом Сориану, где встретилась с Мигелом, который очень ей обрадовался и пригласил ее на ужин в ресторан.
Элена с удовольствием приняла его приглашение.
– Думаю, Мигел как раз тот мужчина, который мне сейчас и нужен, – сказала она Ивети.
– Ты надеешься с его помощью избавиться от Эду? – догадалась та. – Вышибить клин клином?
– Это был мой первоначальный посыл, – не стала скрывать Элена. – Но когда я поближе познакомилась с Мигелом – он заинтересовал меня сам по себе, независимо от Эду. Сегодня я весь день вспоминаю только о Мигеле, а об Эду уже и забыла.
– Ничего, скоро он позвонит, а то и явится сюда собственной персоной, – сказала Ивети.
– Ну и пусть, меня это не пугает, я теперь надежно защищена от подобных соблазнов, – самонадеянно заявила Элена. – Давай больше не будем обсуждать мои отношения с Эду, мне все это надоело.
Однако спустя несколько минут ей пришлось говорить об Эду, и не с Ивети, а с Алмой, которая специально для этого и пожаловала в салон красоты «Натуралис».
– Я пришла попросить тебя по хорошему, по дружески: оставь Эду в покое, – сказала она прямо, без всяких предисловий.
Элена на нее не обиделась, только пожала плечами:
– Да я его и не беспокоила.
Алма вынуждена была учесть это замечание.
– Возможно, я выгляжу нелепо в твоих глазах, – сказала она, – веду себя как мать подростка, связавшегося со взрослой женщиной. Но мне больше не к кому обратиться за помощью, кроме тебя. Эду нужно думать о карьере! Он мечтал поехать на стажировку за границу, а теперь его голова забита исключительно тобой.
– Ты или нарочно преувеличиваешь, или у тебя неверная информация, – прервала ее Элена, и без того зная все, что могла сказать ей Алма. – Между нами ничего не было. Мы встречались пару раз, только и всего. Эду, видимо, на что то надеется, но я не собираюсь доводить наши отношения до постели. Ты ведь этого боишься, я правильно поняла?
– Абсолютно правильно, – не стала возражать Алма. – Мне известно, что инициатива исходит от него, а не от тебя. Но ты сама позволяешь ему надеяться на большее. Разве я не права? Если бы ты повела себя с ним пожестче, он бы не стал лезть на рожон, отступился бы. А так, я вижу, все это стремительно перерастет в катастрофу.
– Похоже, ты считаешь меня совратительницей малолетних! – не спустила ей последней фразы Элена, однако и Алма с достоинством приняла удар:
– Будем откровенны, Элена! Мы обе знаем, что женщина твоего возраста способна не только вскружить голову двадцатилетнему юноше, но и безнадежно испортить ему жизнь.
– Эду не такой бесхребетный, каким ты его представляешь, – невольно перешла к обороне Элена. – Он точно знает, чего хочет.
– Но этого как раз и нельзя допустить! – подхватила Алма. – Он увлекся тобой по молодости лет, но не станешь же ты из за этого губить его! Элена, я очень надеюсь на твое благоразумие, на твое милосердие. Помоги мне. Помоги Эду, наконец!
Сама того не ведая, Алма задела болевую точку Элены, упомянув о благоразумии. Все последние дни Элена только и делала, что старалась быть благоразумной. Но когда это слово прозвучало со стороны, да еще и в сочетании с другим, обидным, – «погубить»!.. Тут уж Элена вскипела, в ней взыграло самолюбие. Что эта Алма себе позволяет! Вздумала поучать Элену, втолковывать ей азы морали и нравственности?..
– Ты просишь меня о помощи, – сдержанно произнесла Элена, не давая своему гневу вырваться наружу. – Ну что ж, я могу, например, не открывать Эду дверь, если он придет, могу не брать телефонную трубку, зная, что это он звонит, могу переходить на другую сторону улицы, увидев его издалека…
– Спасибо, именно это я и надеялась от тебя услышать, – сказала Алма, не почувствовав подвоха, а Элена между тем продолжила:
– Могу, но не хочу этого делать. Не хочу скрываться от Эду. Мне комфортно в его обществе. А свои эмоции я умею контролировать, не беспокойся.
– Значит, на твою помощь не приходится рассчитывать, – заключила Алма, печально покачав головой.
– Я сделаю все, что смогу и что сочту нужным сделать, – несколько туманно пообещала ей Элена.
Алма встала со стула, направилась к двери и – остановилась, чтобы использовать последний шанс.
– Элена, ты же мать, представь, что на месте Эду был бы твой сын, – произнесла она с болью. – Неужели бы ты пожелала ему такой участи?
– Нет, – честно ответила Элена. – Но я при всем желании не смогу относиться к Эду так же, как к своему сыну. Это для тебя он – ребенок, которого ты вырастила, а для меня – просто молодой мужчина.
Алма хотела что то возразить, но тут в кабинет вошла взволнованная Ивети и сообщила, что ей с трудом удалось задержать в приемной Эду.
– Я сказала ему, что у тебя здесь пациентка и ты освободишься минут через пятнадцать. Но он проявляет нетерпение.
– Не удивлюсь, если он ворвется сюда через минуту, – высказала опасение Элена и обратилась к Алме: – Побудь пока в боковой комнате. Я быстро с ним поговорю, и пусть он отправляется восвояси!
Алма восприняла ее предложение без восторга.
– Вообще то я не сделала ничего предосудительного, чтобы прятаться от Эду. Когда нибудь он мне еще скажет спасибо за эти хлопоты. Но если есть возможность избежать неприятной сцены, то я, пожалуй, соглашусь.
Ивети проводила ее в боковую комнату и позвала Эду:
– Зайди, но только на минутку. Там пациентка лежит с маской на лице.
Эду вошел в кабинет и сразу же выпалил:
– Чую запах духов моей тетушки! А пациентки не вижу.
– Она там, за дверью, – пояснила Элена. – Говори, зачем я тебе так срочно понадобилась, и уходи. Не отвлекай меня от работы.
– Я просто хотел тебя увидеть, вот и пришел.
– Но я не могу здесь с тобой встречаться, мне надо работать.
– Тогда скажи, где и когда!
– Нигде и никогда. Я думала, у тебя какое то важное дело ко мне, а ты просто захотел подурачиться.
– Ты не права, у меня действительно важное дело, я пришел сказать, что люблю тебя!
– Эду, перестань! – рассердилась Элена. – Нашел подходящее место для объяснения в любви!
– Предложи другое. Давай я зайду к тебе сегодня вечером.
– Не надо!
– А я все же зайду. И буду сидеть под дверью, пока ты не откроешь.
– Сегодня вечером меня не будет дома, я иду на ужин с другом.
– Ничего, я подожду, пока ты вернешься. Пойми, я ведь от тебя все равно не отстану!
– Ну хорошо, давай встретимся завтра, – уступила Элена. – Только не у меня дома, а где нибудь в кафе. Договорились?
– Договорились. И все же, почему не у тебя? Ты боишься остаться со мной наедине?
Он так обезоруживающе улыбнулся, что Элена тоже ответила ему улыбкой:
– Неужели я похожа на женщину, которая испугалась мальчика?!

В тот вечер Элена и правда ужинала в ресторане с другом, то есть с Мигелом.
Он был учтив, обходителен, угощал Элену изысканными блюдами и прекрасным вином. Они говорили об искусстве, о литературе, рассказывали друг другу о своих детях.
Все шло хорошо до тех пор, пока Элена не вспомнила об Эду. Ей вдруг представилось, что он сидит сейчас под дверью и ждет, когда она вернется из ресторана. А что? Такое вполне может быть! Он же говорил об этом у Элены в кабинете. Правда, потом они условились встретиться завтра, но Эду нетерпелив, он мог и не дождаться завтрашнего вечера, с него станется.
– Чему ты улыбаешься? – спросил Мигел, почувствовав, что Элена слушает его рассеянно, думая о чем то своем.
– Так, вспомнилось не к месту, – ответила она уклончиво и потом еще не раз возвращалась к мысли об Эду.
Ей очень хотелось проверить, действительно ли он ждет ее там, под дверью. А если нет, то что может означать эта странная фантазия, пришедшая ей в голову? Очень похоже на сумасшествие. Сидеть рядом с Мигелом, а думать об Эду!
Покопавшись в себе еще некоторое время, Элена смогла наконец ответить на вопрос, что же означает эта, казалось бы, дурацкая фантазия. «Просто мне хочется, чтобы так было, чтобы Эду ждал меня сегодня», – честно призналась она себе.
А потом подумала, что Эду может и не дождаться ее, и сразу же заторопилась домой.
В подъезд она не вошла, а влетела. И когда увидела возле своей двери Эду с огромным букетом красных роз, решила, что грех противиться желанию, которое было загадано и сбылось таким чудесным образом.
Дальше все произошло так стремительно, что Элена и опомниться не успела. Несколько часов счастья пролетели как один миг.
А осознание случившегося пришло только под утро, когда позвонила Камила и Элена увидела себя как бы со стороны, глазами дочери. Вот она – женщина не первой молодости, мать взрослых детей, а вот он – юный, красивый, сильный. Одной ночи, проведенной с ним, хватит, чтобы сойти с ума на всю жизнь! И похоже, с Эленой произошло именно это: она сошла с ума.
Так думала о себе сама Элена, но отнюдь не Эду. Он продолжал наслаждаться обретенным счастьем и строил смелые планы на будущее, в котором представлял себя и Элену как одно целое. О своем счастье он готов был трубить на весь мир и недоумевал, почему в разговоре с дочерью Элена даже не намекнула на столь важную перемену, произошедшую в ее жизни этой ночью.
– Для меня все это не так просто, – пыталась она объяснить Эду свое состояние. – Я даже представить не могу, как может отреагировать на такую новость Камила.
– А я могу, – самонадеянно заявил он. – Когда она познакомится со мной, я ей понравлюсь! И у нас с тобой все будет в порядке. Мы вместе войдем в следующее тысячелетие и будем жить долго и счастливо!
– Я не знала, что ты такой мечтатель, – произнесла Элена с легкой грустью. – Кстати, завтра тридцать первое декабря, нет, уже сегодня! Камила мне напомнила, поздравила с Новым годом.
– Новый год мы тоже встретим вместе, – подхватил Эду. – Я теперь с тобой вообще не расстанусь.
– Увы, тебе придется это сделать, – вынуждена была огорчить его Элена. – Поезжай домой, пока еще не рассвело. Может, тетя Алма и не поймет, что тебя не было дома всю ночь.
– А я и не собираюсь этого скрывать, – сказал он, и Элена еще долго внушала ему, что не следует огорчать Алму раньше времени.
– Я сама еще не знаю, как сложатся наши отношения, – говорила она. – Поэтому прошу тебя: не надо торопить события, пусть все идет своим чередом.
Эду внял ее просьбе, но сказал на прощание:
– Все у нас будет замечательно, я в этом уверен! Для начала мы вместе встретим Миллениум, на набережной. Готовь белые одежды, мы принесем богине моря цветы! А потом совершим ритуальное омовение и вернемся сюда, на это ложе, где прошла наша первая волшебная ночь!
Элена слушала его романтические речи и уже не спорила с ним. Она знала, что реальная жизнь не имеет ничего общего стой идиллической картиной, которую сейчас рисовал в своем воображении Эду. Но ведь бывают же на свете чудеса! И Элене тоже хотелось верить в чудо…
Приехав на работу, она рассказала Ивети о случившемся минувшей ночью и призналась, что пребывает в полном смятении:
– Все произошло так быстро и так неожиданно! В общем, в духе той аварии, благодаря которой мы с Эду познакомились.
– Не хочешь ли ты сказать, что вчерашняя ночь – это для тебя тоже своеобразная катастрофа? – спросила Ивети.
– Все может быть, – пожала плечами Элена. – Сейчас я ничего не могу понять. Мне надо разобраться не столько в сложившейся ситуации, сколько в себе.
– А я не вижу никакой трагедии в том, что у тебя будет молодой любовник, – высказала свое мнение Ивети.
– Нет, все не так просто, – вздохнула Элена. – Алма права: с Эду нельзя обращаться столь легкомысленно. Он влюбился в меня всерьез, и для него уж точно это может обернуться трагедией.
– Ладно, не думай о худшем, – посоветовала ей Ивети. – Все так или иначе со временем уладится.
Элена с ней согласилась, но тревожные мысли не покидали ее:
– Камила мне напомнила, что сегодня двадцатая годовщина со дня смерти ее отца. Велела съездить на его могилу и положить цветы. Ей было всего два года, когда его убили, она знает его только по фотографии, но он ей бесконечно дорог. Мне страшно представить, что было бы, если бы она узнала, что этот человек – вовсе не ее отец!
– Ты сегодня и впрямь не в себе, – с укором заметила Ивети. – Что это на тебя нашло? Как, по твоему, Камила может узнать правду? Ты ей не скажешь, я тоже не скажу, а больше это никому и не известно.
– Нет, есть еще один человек, который знает эту тайну: мой отец. Но он уж точно не проговорится, потому что мы с ним не общались более двадцати лет.
– А тебе никогда не хотелось с ним повидаться? – спросила Ивети.
– Хотелось. Но что из того? Он сам отрубил все концы.
– Это же было так давно! С годами обиды забываются…
– Да я на него и не обижаюсь, – сказала Элена. – Все перегорело, обратилось в пепел. Своего отца я простила. А вот настоящего отца Камилы до сих пор не могу простить!
– Ты все еще его любишь?
Элена на секунду задумалась и ответила твердо, уверенно:
– Нет! Слава Богу, я изжила в себе это чувство. – Потом она вдруг усмехнулась и добавила, озорно сверкнув глазами: – Теперь я, кажется, люблю Эду!

Глава 7

Вопреки своему желанию Педру отправился на фазенду к дяде вместе с Силвией, но даже в самолете не переставал отговаривать ее от поездки:
– Знаешь, что мне вдруг пришло в голову? Ты останешься в Порту Алегри у своей школьной подруги, а я поеду к дяде один.
Силвия обиделась:
– Ну сколько можно, Педру! Будь последовательным. Уж если ты взял меня с собой, то держись до конца, не иди на попятный. Смотри в иллюминатор, любуйся облаками и не порти нам обоим настроение.
– Да я же не настаивал, а только предложил, – стал оправдываться Педру. – Думал, с подругой тебе будет веселее, чем с…
– С тобой? – опередила его Силвия.
– Нет. Я хотел сказать: «С моими милыми родственниками».
– Но я же буду там не с ними, а с тобой, так ведь?
– Да, конечно.
Остаток пути они провели молча, а в аэропорту им случайно встретился давний приятель Педру, который и довез их на своей машине до фазенды.
Педру здесь ждали давно, а вот приезд Силвии стал для Алесиу и его семьи большим сюрпризом. Ингрид сразу засуетилась, захлопотала, отчитала Педру за то, что не предупредил ее, она бы подготовилась к этой встрече лучше, с большим размахом, а так ей сейчас неловко перед городской гостьей за довольно скромный обед, за слегка подгоревший пирог…
Алесиу тоже смутился при виде Силвии – в основном из за своей беспомощности и болезненной худобы, но при этом похвалил Педру:
– Молодец, наконец то ты привез к нам свою красавицу жену! А я уж думал, что так и умру, не удостоившись чести быть ей представленным. Правда, это надо было сделать намного раньше. Ты хоть объясни Силвии, что я не всегда был таким гнилым пеньком.
Силвии было понятно их смущение, она тоже попеняла Педру за его сюрприз и повела себя так же естественно, как хозяева, пояснив им:
– Он не хотел брать меня с собой, до последней минуты надеялся, что я все таки останусь дома, поэтому и не позвонил вам. А я уже давно мечтала побывать здесь, познакомиться с вами.
– И правильно сделала, дочка, что настояла на своем, – поддержал ее Алесиу. – Мы тебе очень рады, будь здесь как дома.
– Да да, не стесняйся, проходи в дом, – подхватила Ингрид. – У нас тут все по простому, по деревенски, так что не обессудь. Зато простор какой! Тебе должно понравиться.
– Мне уже здесь все нравится, – сказала Силвия, тронутая их радушием, в искренности которого невозможно было усомниться.
– А я тебя еще свожу на водопад, – оживился Педру. – Вот это чудо! Первозданная красота! Искупаешься в нем и почувствуешь себя как в первый день сотворения мира.
Ирис буквально передернуло при этих его словах, обращенных к Силвии. Как он посмел? Мало того что привез ее сюда, так еще и будет гулять с ней по окрестностям? Ирис не представляла, как сможет пережить такой удар. Силвию она ненавидела и готова была убить ее.
Пока родители приветствовали гостей, она не проронила ни слова и волчонком поглядывала со стороны на Силвию. Та чувствовала на себе этот неприязненный взгляд, но не акцентировала на нем своего внимания. Девочка влюблена в Педру, это ясно, так чего же другого от нее ожидать? Пусть ревнует, что же с этим поделаешь!
После обеда Педру и Силвия ушли на прогулку, а Ингрид устроила дочери выволочку. Ирис поначалу огрызалась, но потом пообещала матери, что будет вести себя прилично и даже попытается выказать Силвии свое радушие.
В подтверждение этих слов она вскоре подкатилась к Силвии с расспросами о Рио, разговорилась с ней и предложила вместе покататься на лошадях.
– Да я все то два или три раза сидела на лошади, и то рядом с Педру, он держал поводья, – засмеялась Силвия, но Ирис проявила настойчивость:
– Ничего, покатаемся! Я дам тебе смирную лошадь! Ты привезла с собой сапоги и брюки?
– Да, привезла, Педру заставил взять… Только, пожалуйста, выбери самую смирную лошадку. А еще лучше – пони, – пошутила Силвия, уступая напору Ирис.
– Не беспокойся, все будет как надо! – ответила та и повела гостью на конный двор.
Силвию нисколько не привлекала эта конная прогулка, но перемена в настроении Ирис порадовала ее, и она хотела поддержать установившийся между ними контакт.
Оставив Силвию во дворе, Ирис прошла в конюшню и велела конюху седлать лошадей:
– Я возьму себе Астру, а Урагана отдам нашей гостье.
– Не делай этого, Ирис. Он же убьет ее! – испугался конюх.
– Не волнуйся, она говорит, что скачет как амазонка на любой лошади! – соврала ему Ирис.
– Но все равно надо сначала присмотреться к нему, приноровиться. Он же признает только тебя, и то не всегда.
Не слушая конюха, Ирис вывела Урагана из конюшни, помогла Силвии на него взобраться и сказала ей с ангельской усмешкой на губах:
– Ты всего лишь держи поводья, а остальное он сам сделает!
Ураган сразу же без всякого разбега понесся вскачь, пытаясь на скаку сбросить наездницу, к которой он не привык и которую не желал признавать. Силвия истошно закричала, и, к счастью, этот крик услышал Педру. Подбежав к конюшне, он вскочил на Астру и помчался вдогонку за Ураганом. А тот нес перепуганную Силвию по лугам и оврагам, все больше приходя в ярость от того, что ему никак не удается сбросить ее наземь. Наконец он изловчился, взбрыкнул, и Силвия, не удержав поводья, вывалилась из седла…
Педру поймал ее на лету, подоспев как раз вовремя. Но при этом он сам не удержался в седле, и они оба упали в траву, больно ударившись оземь.
– Я уже прощалась с жизнью, – сказала Силвия немного погодя, когда оправилась от шока. – Она это специально подстроила, Педру!
– Ну что ты! Этого не может быть, – не поверил он. – Успокойся. Слава Богу, все обошлось, мы отделались легкими ушибами.
– Нет, она хотела убить меня! Хотела убить! – заплакала навзрыд Силвия.
– Глупости! Ирис на такое не способна. И зачем ей вообще это нужно, подумай!
– Затем, что она в тебя влюблена! А меня она ненавидит! Я прочитала это в ее глазах, когда мы приехали.
– Ну ладно, не будем об этом говорить. Ты просто сильно испугалась, тебе надо успокоиться и отдохнуть, – властно произнес Педру, не желая обсуждать столь неприятную для него тему.
Он так и не поверил Силвии, считая, что она с испугу возводит напраслину на Ирис, но Ингрид прекрасно знала свою дочку и потому сразу же отвесила ей пощечину.
– Мерзавка! Что ты натворила! Она же может насмерть расшибиться!
Ирис невольно замахнулась для ответного удара, но вовремя спохватилась, опустила руку и всего лишь ответила злобно, с вызовом:
– Вот было бы здорово, если бы она убилась!
– Ты с ума сошла! – воскликнула Ингрид. – Убирайся с глаз моих, не то я за себя не ручаюсь!
Ирис отошла в сторону, продолжая наблюдать за дикой скачкой Урагана и мысленно понукая его: «Ну давай, давай, сбрасывай ее! Умоляю, сделай это, пока Педру не догнал тебя!..»
Когда же все закончилось благополучно, она ушла к себе в комнату и не вышла оттуда даже к ужину.
Ингрид пояснила гостям, что отругала дочь и теперь та на нее дуется.
После ужина Силвия сама зашла к Ирис.
– Мне тебя жаль, – сказала она. – А еще больше я жалею дону Ингрид – она со стыда сгорает из за такой дочери.
– Ты пришла читать мне нотации? Так знай, я этого не люблю, – угрожающим тоном произнесла Ирис. – Тебя вообще никто сюда не звал, можешь убираться домой!
– А ты знай, что я не боюсь тебя, соплячка! – ответила ей Силвия.
Ирис расхохоталась:
– Ты меня недооцениваешь! Я хорошею с каждым днем, и Педру это замечает. А ты стареешь. Когда нибудь он тебя все равно бросит и женится на мне!
Силвии стоило большого труда сдержаться и не ударить ее. Она поспешила уйти, сказав напоследок:
– Нет, это ты заблуждаешься. Когда Педру поймет, какая ты на самом деле подлая и жестокая, он отвернется от тебя навсегда!
О своем разговоре с Ирис Силвия не сказала мужу, но попросила его:
– Давай уедем из этого дома как можно скорее!
На следующий день Педру отобрал для себя лошадей, пообещав Алесиу приехать за ними в другой раз, и отбыл вместе с Силвией в Порту Алегри.

* * *
После их отъезда Алесиу стало плохо, он испугался, что может умереть, так и не помирившись со старшей дочерью, и попросил Ирис срочно позвонить Элене. Но Элены в это время не было дома, к телефону подошла Зилда и, услышав, кто звонит, подумала, что ее попросту разыгрывают.
– Значит, сестра? – спросила она с издевкой, давая понять Ирис, что не клюнула на ее дурацкий розыгрыш.
– Да, я сестра Элены, – повторила та. – У меня срочное сообщение от ее отца.
Это было уже слишком, и Зилда принялась отчитывать Ирис:
– Послушайте, я здесь работаю сто лет и знаю, что у Элены нет ни отца, ни сестры! Если хотите подурачиться, то звоните кому нибудь другому, а у меня полно дел!
Зилда не придала значения этому звонку и рассказала о нем Элене по чистой случайности, представив все как телефонное хулиганство.
– И что ты ей ответила? – взволнованно спросила Элена.
– Что у вас нет ни отца, ни сестры… А разве это не так?
– Не так. Очевидно, это дочь моего отца от его второго брака. Она назвала свое имя, оставила телефон?
– Да, ее зовут Ирис. А номер телефона я у нее не спросила, знаю только, что это был междугородный звонок… Но вы же никогда не говорили, что у вас есть отец и сестра!
– А у меня их как будто и нет, – пояснила Элена. – Отца я не видела более двадцати лет, а с сестрой даже не знакома и не представляю, какая она. Ладно, если позвонит еще раз, ты выслушай ее внимательно и спроси, как с ней можно связаться.
– Ну конечно, теперь я не допущу такого промаха, – пообещала Зилда, а Элена отправилась в душ, готовясь к свиданию с Эду, который должен был прийти с минуты на минуту.
Встречались они теперь каждый день. Эду забегал к Элене на работу, а потом приходил к ней домой и оставался у нее на всю ночь. Элена больше не противилась судьбе. Пересуды соседей и сослуживцев ее не смущали, а беспокоилась она лишь о том, как воспримут Эду дети – Камила, Фред и Клара.
– Невестка меня точно не поймет, – говорила она Ивети. – Но я попытаюсь держать ее в неведении как можно дольше. Другого выхода нет, скандала с Кларой все равно не избежать.
Скандал, однако, грянул гораздо раньше, чем могла предвидеть Элена. Вернувшись из поездки в Салвадор, Фред захотел прямо из аэропорта заехать к матери, разумеется, вместе с женой и дочерью. Клара, как всегда, ему возражала, но Фред настоял на своем, сказав, что соскучился по матери и хочет повидаться с ней, пока она не ушла на работу.
Дверь им открыла заспанная Зилда и, зная, что Эду находится в спальне у Элены, затараторила смущенно:
– Вы, наверное, устали с дороги? Идемте на кухню, я сейчас вам сварю кофе!
– А мама где? – спросил Фред. – Еще спит?
– Да, сейчас я разбужу ее. Вы подождите здесь!
– Не беспокойся, лучше мы сами разбудим бабушку, правда, Нина? Устроим ей сюрприз! Она откроет глаза и увидит свою любимую внучку.
Взяв девочку на руки, Фред направился в спальню, а Клара тоже последовала за ними.
Не зная, как предотвратить большую неприятность, Зилда закричала громко, во всю мощь своего отнюдь не слабого голоса:
– Дона Элена!.. Проснитесь!..
Напуганная ее криком, Элена тотчас же выбежала из спальни в неглиже, а вслед за ней показался и Эду, наскоро прикрывший свою наготу простыней.
Фред при виде такой картины оторопел, потом начал оправдываться:
– Мама, извини, я не знал… Я и подумать не мог…
– Ничего, все в порядке, – ответила Элена. – Подождите минуту, сейчас мы выйдем, я вас познакомлю.
– Я не останусь здесь и секунды! – гневно воскликнула Клара. – Дай сюда Нину, Фред, я унесу ее подальше отсюда. Не хватало, чтобы ребенок с малых лет привыкал к подобным сценам!
Элена вскипела:
– Замолчи! Ты забыла, где находишься?
Клара тоже завелась не на шутку:
– Лучше мне и правда замолчать, а то я могу прямо сказать, где нахожусь, после того что здесь увидела!
– Убирайся отсюда! – окончательно сорвалась Элена.
– Мама! – в ужасе воскликнул Фред, а Клара тем временем ответила:
– С удовольствием! Такого кошмара я ни в одном порядочном доме не видела!
Выхватив дочку из рук Фреда, она помчалась прочь.
– Догони свою жену, Фред, она в истерике, – бросила сыну Элена. – Мы с тобой потом поговорим.
Фред бросился вдогонку за Кларой, а Эду растерянно произнес:
– Да, неловко все получилось…
– Не обращай внимания, – сказала ему Элена. – Я не обязана ни перед кем отчитываться в собственном доме и тем более в собственной спальне!
Ужасный скрип тормозов, донесшийся с улицы, заставил их подойти к окну, и они увидели, что Клара и Нина едва не попали под машину. Водитель гневно отчитывал Клару, девочка громко плакала, подбежавший Фред взял ее на руки, но она не унималась.
– Господи, эта сумасшедшая чуть не убила ребенка! Пойдем туда, посмотрим, все ли в порядке с Ниной, может, ей нужна медицинская помощь, – обратилась Элена к Эду.
Наспех одевшись, они выбежали на улицу. Нина плакала, держась ручонкой за голову.
– Тебе больно? Ты ударилась головкой? – спрашивал ее Фред.
– Она сейчас ничего не ответит с испугу, – сказал Эду. – Надо отвезти ее в больницу, выяснить, нет ли сотрясения мозга.
– Да кто ты такой, чтобы тут командовать? – вскинулась на него Клара. – Не подходи к моему ребенку!
– Я врач, – спокойно ответил Эду. – Вам, кстати, тоже не мешало бы съездить в больницу.
– Фред, пойдем отсюда, избавь меня от этого наглеца! – закричала во весь голос Клара.
Фред, однако, прислушался не к ней, а к Эду. Вдвоем с ним он повез дочку в больницу и, пока ее обследовали, перебросился с Эду несколькими фразами. По сути, там, в больнице, и состоялось их знакомство.
Сотрясения мозга у Нины не обнаружили, и Эду отвез Фреда вместе с девочкой к нему домой, поскольку Элена уже должна была уйти на работу.
Позже Фред сказал матери:
– Я, конечно, все понимаю, Эду – приятный, симпатичный парень, но тебе не кажется, что он для тебя… слишком молод?
– Кажется. И это мне тоже не дает покоя, – ответила Элена. – Я постоянно казню себя за то, что не устояла п¬ред этой любовью. Но она оказалась сильнее меня!.. Я счастлива с Эду. И пока длится это счастье, не хочу думать о будущем. Судьба сама все расставит по своим местам.

Так, полагаясь на судьбу и во всем ей доверяя, Элена просто, без всяких ухищрений и недомолвок, свела к дружбе свои отношения с Мигелом. Она знала, чувствовала, что Мигел в нее влюблен, но не стала от него скрываться, а, наоборот, продолжала каждый день обедать в его кафе вместе с Ивети, а иногда и вместе с Эду.
Мигел, увидев ее в обществе Эду, не сразу понял, что к чему, но ему все объяснила Сеса:
– Да у них роман! Представляешь, эта старуха перехватила у меня Эду! Но ничего, долго это не протянется. Я подожду, пока он ее бросит, и второй раз такой оплошности не допущу, тем более что Алма на моей стороне, ты же знаешь.
Мигел молчал. Он перестал слушать дочь после первой ее фразы, которая поразила его в самое сердце. Роман! Ну конечно же, Элена влюблена, это можно прочесть в ее глазах. И влюблена не в скучного, потрепанного жизнью Мигела, а в Эду – юного энергичного красавца. Все правильно. Такая женщина, как Элена, может себе позволить влюбиться в юношу, и никто не вправе ее за это осуждать.
Так думал Мигел – с грустью, с сожалением, но без ревности и зависти к более удачливому сопернику и без злости на Элену. Перед ней он по прежнему преклонялся и рад был ее видеть всегда.
Их договор о совместной поездке в Лондон оставался в силе, Элена специально подстроилась под Мигела по срокам – чтобы он смог побывать на книжной ярмарке. На дату проведения этой ярмарки она и ориентировалась, даже Камилу успела оповестить о дне своего приезда.
Мигел жил мечтами об этом путешествии, но однажды Элена сказала ему, что вместе с ней туда поедет и Эду. Мигел, естественно, огорчился, но виду не подал, и, к величайшей радости Сесы, они теперь собирались ехать в Англию вчетвером.
– Давай заключим с тобой взаимовыгодную сделку, – предложила отцу Сеса. – Ты приударь за Эленой, отвлеки ее внимание, а я тем временем отобью у нее Эду!
– А в чем же моя выгода, по твоему? – спросил Мигел.
– Ну она же тебе нравится, эта старуха! – без тени сомнения ответила Сеса. – Так давай, дерзай!
– Дочка, надо трезво оценивать свои шансы, – сказал ей Мигел. – А они у нас с тобой равны нулю.
– Да ну вас! – рассердилась Сеса. – Вы все смирились с поражением – и ты, и даже Алма. Почему она разрешает Эду ехать вместе с Эленой за границу? Могла бы как то помешать этому, надавить на него, запретить, наконец! А она, похоже, сдалась.
Алма действительно чувствовала себя проигравшей, и это было для нее внове. Проигрывать она не привыкла вообще и тем более другой женщине. Поэтому и переживала свое поражение болезненно, тяжело. С Эду она теперь почти не разговаривала, потому что это было чревато ссорой. Какой бы темы Алма ни коснулась, все так или иначе сводилось к планам Эду на будущее – к его работе или дальнейшей учебе. Алму это сейчас волновало больше всего, а Эду воспринимал ее беспокойство как попытку оторвать его от Элены, без которой он уже не представлял своего будущего.
– Но если ты не собираешься ехать на стажировку за границу, то ищи хотя бы работу в Рио, – сказала ему однажды Алма. – Тебе нужна врачебная практика. Любовь – это прекрасное чувство, но оно не может заменить человеку его профессию. Ты уже решил, что будешь делать?
Задавая этот вопрос, Алма приготовилась к взрыву эмоций со стороны Эду, но он на сей раз удивил ее своим ответом:
– Я поеду в Японию, на семинар по восточной медицине.
– Ты меня разыгрываешь? – не поверила ему Алма.
– Нет, я говорю серьезно.
– И ты выдержишь разлуку с возлюбленной?
– Надеюсь, – озорно сверкнул глазами Эду. – Я выбрал для себя самый краткий курс – всего двадцать дней!
– И что же можно изучить за двадцать дней? – спросила Алма, не скрывая своего огорчения.
– Пока не знаю, там видно будет.
– Ну ладно, поезжай, – все равно одобрила его решение Алма, втайне понадеявшись на то, что двадцать дней разлуки с Эленой могут очень многое изменить в жизни ее племянника.
– Спасибо за понимание, – произнес он с едва заметным оттенком иронии. – Я стараюсь следовать твоим наставлениям. Сначала мы с Эленой отправимся в Европу, как ты хотела. Побудем недельку в Лондоне – там учится ее дочь, а потом я один поеду в Японию.
«Ну, слава Богу, хоть она не потащится за тобой в Японию!» – подумала с облегчением Алма.

Отредактировано Yulchik8604 (07.04.2018 22:47)

Глава 9

Педру продолжал избегать Синтию, уже не скрывая этого ни от кого. Коллеги над ним посмеивались, правда, не открыто, а за его спиной. Синтию же вполне устраивало такое поведение Педру, которого она тоже невзлюбила. «Чем реже с ним видишься, тем меньше получаешь отрицательных эмоций», – думала она.
К счастью для обоих, работала она только с личными лошадьми Алмы, к которым Педру и прежде не часто заглядывал – у него всегда хватало дел на конезаводе, а там ветеринаром был Алекс, давний друг Синтии. С ним Педру до недавнего времени ладил, но с тех пор как здесь стала работать Синтия, он возненавидел и Алекса, поскольку знал, что тот давно влюблен в нее.
– Обложили меня со всех сторон, – сказал он как то Силвии. – Эта выскочка Синтия, ее ухажер Алекс, да и Алма, которая им обоим покровительствует. Я уже не чувствую себя управляющим! Хочется бросить все и уехать куда нибудь в деревню. Ты бы поехала со мной?
– Я бы поехала, – ответила Силвия, – но ты и сам никуда не поедешь. Этот конезавод стал смыслом твоей жизни. Ты вложил в него столько сил!
– Да, поэтому мне и обидно! – подхватил Педру. – Стоило появиться какой то вертихвостке, и все мои труды пошли насмарку: она ввела новый рацион для лошадей Алмы, а ее любовник сделал то же самое и для остальных…
Алекс не был любовником Синтии, хотя мечтал об этом еще со студенческих лет и не раз предлагал ей выйти за него замуж. Но Синтия всегда отвечала отказом, потому что влюблялась в кого угодно, только не в Алекса. А он все это терпел, поневоле смирившись со статусом друга. Когда умер ее отец, оставив Синтии маленький зоомагазин, Алекс помог ей наладить это дело так, чтобы оно приносило существенную прибыль. Отдал Синтии все свои сбережения, и вдвоем они взяли в аренду новое, гораздо большее помещение, где устроили не только зоомагазин, но и ветлечебницу, и парикмахерскую для кошек и собачек, и гостиницу – приют для всякой домашней живности, которую хозяева спокойно оставляли там на сутки или на целый месяц, если им приходилось куда то уезжать.
Алекс при этом продолжал работать ветеринаром у Алмы, а Синтия скучала по лошадям, и вот теперь он помог ей устроиться сюда, на конезавод. Ее мечта осуществилась, но перспектива проводить еще больше времени с Алексом не очень то радовала Синтию, поэтому она согласилась вести только небольшую группу лошадей. Главным же местом работы для нее по прежнему оставался зоомагазин, хотя острой необходимости в этом уже не было, поскольку семейный бизнес не так давно возглавил Эладиу– опытный менеджер и просто хороший человек, за которого мать Синтии вышла замуж.
– Мне нравится работать с лошадьми, но я боюсь, что вообще не смогу там долго продержаться, – говорила Синтия матери и отчиму. – Этот управляющий Педру меня люто ненавидит, и от него можно ждать любой пакости.
– А ты не обращай на него внимания, – советовала дочери Оливия. – Главное, что Алма тебе симпатизирует.
– Да, это так, но Педру она ценит очень высоко и к его мнению всегда прислушивается, – вздыхала Синтия. – Не зря ведь он работает у нее управляющим чуть ли не двадцать лет. Нет, я точно знаю: стоит мне допустить малейшую оплошность, и Педру сделает все, чтобы убрать меня с конезавода.
– А ты будь осторожнее – не рискуй, не лезь на рожон, – внушала ей мать, и Синтия следовала этому совету.
Но избежать стычки с Педру ей все же не удалось.
Однажды ночью старая кобыла Принцесса, родившая за свою жизнь целый табун элитных жеребят, выбралась каким то образом из стойла и направилась в луга, на простор. Но в нескольких метрах от конюшни она упала, издав пронзительный крик, и уже не смогла подняться на ноги. Дежуривший в ту ночь Северину позвонил сначала Педру, потом Алексу, но того не оказалось дома, и растерянный конюх набрал номер Синтии.
Педру примчался первым на помощь Принцессе, а Синтия приехала чуть позже. К тому времени пошел дождь, кобыла лежала на мокрой траве и билась в конвульсиях.
– Почему она здесь, под дождем? Было бы легче обследовать ее под крышей, – сказала Синтия.
– Ей захотелось на свежий воздух, – сердито ответил Педру. – А ты зря сюда приехала: это не твоя лошадь, за нее отвечает Алекс.
– Но позвали почему то меня!
– Потому что твой дружок где то шляется! Но я разыскал его по мобильному, он вот вот подъедет.
– Я не могу ждать его. Мне нужно осмотреть лошадь, – решительно заявила Синтия. – Похоже, у нее отнялись задние ноги.
– Не беспокойся, я сделал ей укол. А ты поезжай обратно, без тебя тут обойдемся! – встал стеной Педру, не подпуская ее к лошади.
– Но она же мучается! Укол тут бессилен.
– Да, ей нужна операция. Но это не твоя забота!
– Позволь мне все же осмотреть ее как следует. Это моя обязанность! А буквоедствовать будешь потом, если захочешь.
Принцесса тем временем издала мучительный стон, и Педру скрепя сердце уступил Синтии.
Обследовав лошадь, она пришла к выводу, что никакая операция Принцессу уже не спасет и ее нужно усыпить.
Услышав это, Педру едва не избил Синтию. Он стал кричать, что не позволит ей прикасаться к лошади и вообще выгонит ее прочь с конезавода. Синтия, в свою очередь, упрекала его в бездушии, говорила, что физические страдания для животного тяжелее смерти. Так продолжалось несколько минут, пока в их спор не вмешался Северину.
– Вы тут ругаетесь, а бедная Принцесса мучается, – сказал он, и Педру, не желая отступать со своих позиций, вынужден был апеллировать к авторитету Алмы:
– Ты не можешь усыпить лошадь без разрешения Алмы!
– Я знаю это, и сейчас позвоню ей, – ответила Синтия.
Педру был уверен, что Алма примет его сторону, однако Синтия сумела убедить ее в своей правоте.
– Это преступление! Это убийство! – бесновался Педру, пока Синтия делала последний, прощальный укол Принцессе.
Когда все было кончено, она со слезами на глазах сказала ему:
– Мне тоже это нелегко далось.
Но он не захотел разделить с ней общее горе, которое могло бы примирить и объединить их. Кроме душевной боли – такой же, какую испытывала Синтия, – Педру еще раздирали гнев и обида.
– Теперь можешь убираться отсюда! – произнес он, испепеляя Синтию ненавидящим взглядом. – Ты уже все сделала. Отработала этим преступлением месячную зарплату. А наша хозяйка, возможно, еще и премию тебе даст за него!
Синтия не обиделась, только посмотрела на Педру с сожалением и спросила:
– Зачем ты все время стремишься выставить напоказ свою гнусность? В чем твоя беда? Детские страхи, комплексы? Или тебя никто не любит?
Уязвленный этими вопросами, Педру схватил Синтию за плечи своими мощными ручищами и стал трясти ее как грушу.
– Я тебе покажу, кого здесь не любят! – угрожающе произнес он, притянув к себе Синтию так близко, что их лица соприкоснулись.
Она испугалась: ей вдруг показалось, что он сейчас не ударит ее, а… поцелует! От этого испуга Синтия на мгновение даже перестала сопротивляться, и неизвестно, что было бы дальше, если бы в тот момент не пришел Алекс. Он сразу же решил, что Синтии угрожает опасность, и бросился с кулаками на Педру, а тот обрадовался такой возможности выплеснуть наружу свой гнев.
Дрались они отчаянно, беспощадно, катаясь по мокрой траве под дождем. Синтия, безуспешно пытавшаяся разнять их, позвала на помощь Северину, и лишь присутствие конюха остудило пыл драчунов. После этого побоища на обоих было страшно смотреть: вывалявшиеся в грязи, с разбитыми в кровь физиономиями…
Синтия потащила Алекса к машине, а Педру крикнул им вдогонку:
– Я еще до тебя доберусь!
К кому из двоих относилась эта угроза, они так и не поняли, но каждый принял ее на свой счет.
Между тем слух о потасовке на конном дворе уже к утру докатился до Алмы, и она строго отчитала Педру, нисколько не сомневаясь в том, что зачинщиком скандала был именно он.
А Синтия сама пришла к Алме и сказала, что хочет уволиться. Но Алма упросила ее не рубить с плеча, поработать еще некоторое время и потом уже принять какое то решение.
– Я попробую, – неохотно согласилась Синтия, – но Педру ненавидит меня, и я его тоже. А это ничем хорошим не кончится.
– Да, страсть, рожденная из ненависти, иногда бывает еще сильнее, чем страсть, рожденная из любви, – неожиданно сказала Алма и тотчас же поспешила поправить себя: – Впрочем, к вам с Педру это не относится. У вас нет серьезных причин для ненависти, значит, скоро все уладится. Кстати, чтобы не накалять обстановку, я отправила их обоих домой – и Педру, и Алекса. Незачем им тут людей распугивать своими синяками!

Пока Педру находился в вынужденном отпуске, подоспел его день рождения. Силвия по такому случаю тоже устроила себе выходной, и вдвоем они мирно попивали вино, не догадываясь о сюрпризе, который им приготовила Ирис.
Она тайком уехала из дому и спустя несколько часов уже стучалась в дверь Педру.
– Это, наверное, соседка, – сказала Силвия, услышав стук. – Пойду узнаю, что ей надо.
За дверью, однако, стояла Ирис.
– Привет! – бросила она небрежно Силвии. – Я приехала на день рождения к моему брату.
– Напрасно, – ответила ей Силвия. – Во первых, он тебе не брат, во вторых, его нет дома, а в третьих, я не желаю тебя здесь видеть!
– Ты не слишком гостеприимна, – укоризненно покачала головой Ирис.
– Я возвращаю тот небольшой должок, что остался за мной после поездки на фазенду, – пояснила Силвия, закрыв дверь у себя за спиной. – Идем вниз, я провожу тебя и заодно отчитаю консьержа, чтобы впредь не впускал сюда посторонних.
– А я не посторонняя! – закричала во весь голос Ирис. – Я сестра Педру и никуда не уйду, пока его не увижу!
– Перестань орать, не то я вызову охрану, – пригрозила ей Силвия, но Ирис нарочно подняла шум, надеясь, что Педру услышит ее и сам выйдет на лестничную площадку.
– Люди! Помогите! Меня хотят убить! – истошно кричала она, пока на площадку не высыпали соседи.
– Что здесь происходит? – спрашивали они, и Ирис отвечала, нисколько не убавив громкости:
– Она ревнует ко мне своего мужа и хочет убить меня! А я всего лишь сестра Педру, я пришла к нему на день рождения. Педру! Педру! Помоги мне! Спаси меня!
Педру наконец услышал ее, и скандал, начавшийся на лестнице, продолжился уже в квартире. Педру принялся отчитывать обеих, не делая между ними различия, что вызвало торжествующую улыбку у Ирис, а Силвию обидело до глубины души. Она ушла к себе в комнату и там горько заплакала.
Ирис тем временем вручила Педру подарок – часы, на которые она собирала деньги целый год.
– Это тебе от нашей семьи. Мои родители специально послали меня в Рио, чтобы я поздравила тебя с днем рождения, – соврала она.
Педру проворчал:
– Достаточно было бы и звонка, – но подарок принял, поблагодарив Ирис за внимание.
– И это все? – скорчила она недовольную гримасу. – А поцелуй?
– Еще чего! – отмахнулся от нее Педру и пошел успокаивать Силвию.
Он говорил, что Ирис еще ребенок и к ней надо относиться снисходительно, несмотря на ее хулиганские выходки. Силвия выслушала его с возмущением, а потом высказала ему все, о чем до сих пор умалчивала:
– Ты считаешь ее ребенком, но это дьявол, Педру! Она хладнокровно пыталась убить меня там, на фазенде…
– Ну это же чушь!
– Нет, она сама мне это сказала! И еще многое другое. Подобных гадостей я за всю жизнь ни от кого не слышала.
– Ты никогда мне этого не рассказывала, – озадаченно произнес Педру.
– А зачем? Чтобы ты отчитал меня, как сделал это сегодня, в ее же присутствии? Она цинично устроила этот балаган, выставила меня на посмешище перед соседями, а ты, вместо того чтобы поставить ее на место, принялся унижать меня – ей на радость!
– Если бы ты впустила ее сразу, никакого скандала бы не было, – снова упрекнул Силвию Педру, и это стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.
– Ну что ж, теперь она здесь, живи с ней! А я ухожу! – заявила Силвия, направляясь к выходу.
– Постой! – попытался остановить ее Педру. – Она приехала поздравить меня с днем рождения и сегодня же уедет. Потерпи немного.
– Да? Уедет? – нервно засмеялась Силвия. – А ты видел ее дорожную сумку? Там наверняка уместился весь ее гардероб! Так что она приехала сюда надолго, если не навсегда. Прощай, любимый. С днем рождения тебя!
Она ушла, а Педру, увидев, как беззастенчиво торжествует победу Ирис, грозно скомандовал:
– Собирайся! Я отвезу тебя в аэропорт.
– Но, Педру, она же ушла, а я поживу здесь с тобой, – принялась капризничать Ирис, но он силой вытолкал ее за дверь.
Когда они сели в машину, Ирис призналась, что у нее есть билет на вечерний рейс, и попросила показать ей город.
– Ты же обещал мне! – твердила она, но Педру не поддавался на уговоры, и тогда ей пришлось прибегнуть к шантажу: – В таком случае останови машину! Я возьму такси и одна поезжу по Рио.
– Нет, – сказал он. – Ты будешь под моим присмотром, пока я не посажу тебя в самолет.
– Ну тогда отвези меня хотя бы на свой конезавод! Я всю жизнь мечтала там побывать.
Этой просьбе Педру уступил, устав спорить с Ирис.
Они покатались на лошадях, пообедали в небольшом ресторанчике и уже собирались ехать в аэропорт, когда Педру на его мобильный телефон позвонила Ингрид. Она догадалась, куда уехала Ирис, и велела ей срочно возвращаться домой, потому что состояние Алесиу резко ухудшилось и он захотел увидеть дочь перед смертью.
Так закончилась поездка Ирис в Рио де Жанейро…
Вернувшись домой, она застала отца живым, но он действительно был очень плох.
– Я умираю… Хорошо, что ты вовремя приехала, – сказал он Ирис и, взяв ее руку в свою, добавил: – Позвони Элене, пусть она тоже приедет… Я уйду с тяжелым сердцем, если не услышу от нее прощения…
Ирис пообещала выполнить его просьбу, но делать этого вовсе не собиралась. Тогда Ингрид сказала, что сама позвонит Элене, и услышала ответ дочери:
– Я не звоню, потому что она не захочет приехать!
– Ты не увертывайся! – одернула ее Ингрид. – Сделай то, что велел тебе отец!
– А если она и правда не сможет приехать, что тогда?
– Скажешь отцу, что не нашла ее.
– Нет, я врать не буду, скажу ему всю правду.
– И заставишь его страдать перед смертью?
– А пусть он знает, что Элена не заслуживает его любви! – истерично выкрикнула Ирис, потрясая кулаками. – Пусть знает, что его единственная дочь – я, а внуки, которым он дарит лошадей, и слышать о нем не хотят!
– Ты чудовище, – в ужасе произнесла Ингрид. – Твой отец при смерти, это его последняя воля, он имеет право повидаться с дочерью.
– Я ее ненавижу!
– Не забывай, она твоя сестра!
– А за это я еще больше ее ненавижу!

Глава 11

В последнее время Педру не находил покоя ни дома, ни на работе.
Дома была мрачная Силвия, так и не простившая ему той обиды, которую он нанес ей в свой день рождения. Из за этого Педру не хотелось идти домой, но и среди любимых лошадей он теперь не чувствовал себя так комфортно, как прежде: ему постоянно попадались на глаза либо Алекс, либо Синтия. И если Алекса он еще как то терпел, каждый день сталкиваясь с ним по делу, то Синтию просто ненавидел. Ей стоило лишь промелькнуть где нибудь вдалеке, и у Педру сами собой сжимались кулаки. Особенно же его злило, когда он видел Синтию верхом на лошади – одну, или вдвоем с Алмой, или с неким Ромеу, которого она стала приглашать сюда по выходным для конных прогулок.
Этот красавчик Ромеу показался Педру полным ничтожеством. На лошади он держался так, что, глядя на него, можно было подумать, будто в седле болтается мешок, набитый опилками. А Синтию это нисколько не смущало. Она не постеснялась притащить его на конезавод и тут обучать верховой езде – на глазах у Северину и у Педру, который надеялся спокойно поработать хотя бы в свой выходной. Но где там! Синтия испортила ему настроение на весь день. Совсем обнаглела: нашла подходящее место для развлечения с хахалем! Педру даже Алексу посочувствовал, сообразив, что эта взбалмошная особа дала отставку своему коллеге ветеринару. Но Алекс хоть лошадью умеет управлять, этого у него не отнимешь. А Ромеу? Тюфяк! Мешок с опилками! Правда, физиономия смазливая, на нее, наверное, Синтия и клюнула.
Рассуждая так, Педру вновь ошибался, как и в случае с Алексом. На самом же деле Синтия не была влюблена в Ромеу и принимала его ухаживания лишь затем, чтобы не оставлять никакой надежды Алексу. Так ей было легче общаться со своим давним другом. Когда у нее появлялся какой то парень, Алекс, конечно, страдал, но при этом начинал жить своей жизнью, никак не связанной с Синтией, и даже, случалось, проводил время в обществе девушек.
Но Педру этого не знал и про себя называл Синтию вертихвосткой, меняющей ухажеров как перчатки.
А Синтия продолжала считать его злобствующим закомплексованным дикарем и радовалась тому, что ей не приходится общаться с ним по работе благодаря мудрому решению Алмы.
Но однажды Синтия допоздна задержалась на конюшне, и Педру, привыкший уходить с работы последним, вскипел, подумав, что она специально хочет продемонстрировать свое служебное рвение.
– Показушничаешь? Рассчитываешь на то, что дежурный конюх расскажет завтра Алме, какая ты усердная и самоотверженная в работе? – подступил он к Синтии, гневно сверкая глазами.
– А ты опять провоцируешь меня на ссору? Или, может быть, на драку? – не осталась она в долгу.
Педру действительно в тот момент хотелось ее ударить, но допустить этого он не мог и всего лишь сказал, что ненавидит таких выскочек, как она.
– Да ты просто боишься проиграть женщине! – ответила на это Синтия, вызвав еще больший гнев Педру.
– Ты не зарывайся! – произнес он угрожающе. – А то я и правда могу тебя отхлестать, как строптивую кобылу. Хотя лошадей я никогда не бью.
– А женщин, значит, бьешь?
– Нет. Но ты сама напрашиваешься. Я тебя ненавижу.
– А за что ты меня ненавидишь? Если это не соперничество, то в чем же причина?
– В твоем непомерном самомнении. Ты на конюшне всего то без году неделю, а уже возомнила себя тут самой главной персоной!
– Ну я же говорю: ты боишься конкуренции, – подхва¬тила Синтия. – А это свидетельствует о твоей слабости и несостоятельности.
– Да кто ты такая, чтобы я вступал с тобой в соревнование? Не слишком ли много чести для тебя?
– А ненавидеть меня, по твоему, лучше? Это делает тебе честь? Если мужчина ненавидит женщину…
Она хотела сказать, что Педру ведет себя не по мужски, а он прервал ее, неожиданно для обоих повернув их непримиримый спор совсем в другое русло:
– Я знаю эту теорию Алмы! От ненависти до любви… Чушь! Ей повсюду мерещится любовь. Наверняка она и тебе уже все уши прожужжала!
Сам того не желая, Педру выставил напоказ еще один свой недостаток: мнительность. Недавно Алма поддела Педру, сказав, что его неравнодушие к Синтии чревато опасными последствиями, а он сразу же вообразил, как обе дамы смеются над ним, сплетничая о любви и ненависти. Ему даже в голову не пришло, что Алма могла пошутить так только с ним, а с Синтией ничего подобного и не обсуждала.
Между тем Синтию словно молнией пронзило: она вдруг поняла, что именно кроется за ненавистью Педру, и прямо сказала ему об этом:
– Да, теперь все ясно, ты ненавидишь не меня, а себя – за то, что я волную тебя как женщина!
– Самовлюбленная дура! – гневно выпалил Педру. – Ты неотразима, как же! Все мужчины так и ползают перед тобой!
– Все или не все, но ты точно боишься соблазна. Делаешь вид, будто я тебе противна, а сам постоянно ищешь меня взглядом.
– Кто вбил тебе в голову такую нелепость? Может быть, Алекс?
– Алекс меня любит и не скрывает этого. В отличие от тебя он не боится быть искренним! – вступилась за друга Синтия.
– А мне тоже нечего скрывать. Я тебя в упор не вижу! Даже сейчас, когда ты стоишь прямо передо мной.
– Ну да, как бы не так! – усмехнулась Синтия. – Ты следишь за мной, я иногда спиной чувствую твой взгляд.
– Наверное, тебе очень хочется, чтобы так было на самом деле. Но это бредовая фантазия, – ответил Педру.
– Нет, это правда. Женщины распознают мужскую страсть намного раньше, чем ты думаешь, – подлила масла в огонь Синтия, заставив Педру оправдываться.
– Да, это страсть, – подтвердил он. – Но только не любовь, не обольщайся! Это ненависть с первого взгляда!
– Желание с первого взгляда, вожделение, – рискованно поправила его Синтия.
Окончательно потеряв самообладание, Педру больно схватил ее за плечи – точно так же, как во время их недавней стычки из за больной лошади. И вновь, как тогда, Синтия почувствовала, что он борется с желанием поцеловать ее и только поэтому действительно может пустить в ход кулаки.
– Я не боюсь тебя, Педру! – произнесла она с вызовом. – Ни твоей ненависти, ни твоей страсти.
Она и впрямь была готова к любому его действию. Ударит? Поцелует? Ну и пусть! Существовавшее между ними напряжение достигло своего пика, и разрядка – любая, даже самая невероятная, – тут была просто необходима.
Педру, однако, не мог решиться ни на то ни на другое. Он только тряс ее изо всех сил и говорил:
– Не надейся, что можешь приручить меня! Я не Алекс, который перед тобой пресмыкается.
Он делал все возможное, чтобы избежать страшного срыва, на какой был способен в ту минуту, но Синтия сама уже не могла остановиться, да и не хотела этого.
– Ты тоже пресмыкаешься, – сказала она. – Только по другому, не так как Алекс.
Стерпеть такое оскорбление Педру не мог и резко, с силой отшвырнул от себя Синтию. Но она успела вцепиться в него, пытаясь устоять на ногах, и в результате они упали оба, причем, очень неудачно – прямо в лошадиный навоз. Правда, это курьезное обстоятельство их в конечном счете и отрезвило. Они молча, не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны, страстно желая одного: поскорее отмыться не только от грязи и навоза, но вообще от всего, что с ними тут произошло.
Синтия вскочила в свою машину и уехала мыться домой.
А Педру стал приводить себя в порядок здесь, на конюшне.
Переодевшись в робу конюха, он уже хотел было выбросить свой костюм в мусорный бак, но тут из кармана пиджака вдруг раздался звонок мобильного телефона.
Звонила ему Ирис. Сказала, что ее отец совсем плох, хотя после приезда внука ему стало немного получше.
– Какого внука? – не понял Педру.
– Сына Элены, – пояснила Ирис. – Он приезжал к нам вместо матери. Она сейчас в Японии, а папа очень хочет с ней поговорить. Я уже не раз ей звонила, но она не шевелится.
– У тебя есть ее телефон? – оживился Педру. – Ты знаешь, где она живет?
Ирис это не понравилось, и она глазом не моргнув соврала:
– У меня был ее телефон, но сейчас куда то подевался. А что? Ты хочешь ей позвонить?
– Нет, я просто спросил, – ответил он, к большому удовольствию Ирис.
– А когда ты к нам приедешь? – поспешила она переключиться на другую тему. – Ты должен привезти деньги за лошадей! Папа едва проснется, сразу же спрашивает про тебя и про деньги.
– Я буду у вас на днях, – твердо пообещал Педру.

Поменять билеты на более ранний рейс оказалось непросто. Мигел даже вынужден был обратиться за помощью к своим влиятельным знакомым, проживавшим в Токио. Они связали его с владельцем авиакомпании, а тот предложил Мигелу лететь на отдельном самолете и, естественно, оплатить стоимость всего рейса. Денег на такую дорогостоящую услугу ни у Мигела, ни у остальных не было, поэтому он вместе с Эду искал другой выход, штурмуя кассы токийских авиакомпаний.
А дамы тем временем нервничали: Элена – из за того что боялась не успеть к умирающему отцу; Камиле было жаль расставаться с Тошио, и к тому же она очень переживала за мать, а Сеса пребывала в своем обычном состоянии раздражения, к которому тут уже все привыкли. Даже Камила в последние дни притерпелась к дочери Мигела, но когда Сеса начала брюзжать сейчас, в столь ответственный момент, не выдержала и вновь с ней поссорилась:
– Господи, хоть бы мы поскорее улетели! Я от тебя устала. Ты все время нудишь и оживляешься только в присутствии Эду.
– Конечно, мне было бы гораздо приятнее проводить время вдвоем с Эду, чем таскаться вместе с вами по всяким историческим развалинам, – ответила Сеса. – Я же не строю из себя рафинированную интеллектуалку, как вы все!
– А разве ты учишься не на факультете туризма? – поддела ее Камила.
– Туризма, но не археологии! – парировала Сеса, однако Камила и не думала сдаваться.
– Кругозор – полезная вещь, – сказала она.
Сеса тоже была из тех, кто за словом в карман не лезет, и между девушками возникла жестокая перепалка, прекратившаяся лишь после строгого вмешательства Элены.
Потом пришел Эду – взять паспорта для оформления билетов, и ссора вспыхнула вновь, поскольку он сказал, что вылетит с Эленой завтра, а остальные, возможно, улетят из Токио на день позже. Такой вариант не устроил прежде всего Сесу.
– Ну нет, и не мечтайте, я не останусь тут ни одного лишнего дня! – заявила она.
– А я не против. Как скажете, – в пику Сесе продемонстрировала покладистость Камила, но тут уже воспротивилась Элена:
– Нет, ты полетишь со мной, а Эду вернется с Мигелом и Сесой!
– Если Эду останется, я тоже не полечу, – сразу же изменила свою прежнюю позицию Сеса.
Камила отреагировала на это мгновенно:
– Ты такая доступная, да?
Эду, взяв паспорта, ушел, а девушки продолжали ссориться.
– Ты так и не поняла? Эду встречается с моей мамой, – напомнила Сесе Камила.
– А мне кажется, я больше ему подхожу! – беззастенчиво ответила Сеса. – К тому же неизвестно, долго ли продлится их связь!
Элена, до той поры пытавшаяся погасить ссору, вынуждена была сама в нее втянуться после такого выпада Сесы.
– И не надейся, милочка. Для меня наша связь будет вечной, – бросила она юной сопернице, а та выложила перед ней свой главный козырь:
– Вы, конечно, знакомы с Алмой? Так вот, она считает, что я и Эду идеально подходим друг другу. Она мечтает, чтобы мы поженились, и сказала об этом моему папе. Если не верите, спросите у него сами. А вот и он!
– Что вы хотите от меня услышать? – спросил подошедший к ним Мигел, не подозревая, в какую неприятную историю его втягивает дочь.
– Папа, ты помнишь, как в новогоднюю ночь Алма сказала тебе, что мечтает видеть меня женой Эду? – с победоносным видом произнесла Сеса, а Мигел, услышав такое, готов был провалиться сквозь землю от стыда.
– Это не совсем так, дочка, – начал оправдываться он. – Алма просто рассуждала об отношениях между нашими семьями. Таким образом она хотела выразить нам свою симпатию, хотя способ, надо признать, весьма странный… Элена, Камила, мне нужны ваши подписи…
От смущения он даже забыл сказать, что ему удалось приобрести билеты на завтра для всей их компании.
Когда он вновь отошел к кассе, Сеса торжествующе улыбнулась:
– Ну что? Теперь вы все поняли? Я говорила чистую правду!
Элена промолчала, а Камила с презрением посмотрела на Сесу:
– Чего от тебя можно ожидать, если ты даже родного отца способна выставить на посмешище!
– Камила, прекрати! – не выдержала Элена. – Мне все это надоело, хватит!
– Но она же говорит гадости не переставая. Разве можно ей это спускать?
– Гадости? – возмутилась Сеса. – Правда слух режет?
– И ты тоже умолкни, Сеса! – одернула ее Элена. – Если тебе суждено выйти замуж за Эду, ты за него выйдешь. Даю слово, я лично приду на вашу свадьбу и принесу подарок. А пока перестаньте ругаться, прошу вас!
Девушки на время притихли, а тут как раз подошли Мигел и Эду – с пятью билетами на завтра. Такой вариант устроил всех, и теперь им надо было готовиться к отъезду.
– Что ж, мы многое успели посмотреть благодаря тебе, Мигел, – подвела итог Элена. – Жаль только, Эду так и не приступил к занятиям по иглоукалыванию.
– Но я же говорил тебе, что навел все необходимые справки, – ответил он с напускной беспечностью. – Курс, который меня интересует, длится более трех месяцев. Поэтому мы с тобой приедем сюда позже, может, в начале следующего года.
– Ты думаешь, я так хорошо живу, что смогу позволить себе трехмесячный отпуск в Японии? – усмехнулась Элена, однако у Эду нашелся достойный ответ и на этот ее вопрос:
– Но мы же с тобой поженимся, и ты, как образцовая жена, должна будешь сопровождать меня повсюду.
На эту новость Сеса и Камила отреагировали одинаково: обе застыли с изумленно вытянувшимися лицами. А Мигел давно уже готовился к такому удару, поэтому сумел сохранить внешнее спокойствие.
– Поздравляю вас! Надеюсь, на свадьбу пригласите? – произнес он с улыбкой.
– Спасибо! Конечно, пригласим! – без промедления ответил Эду.
Элена же ничего не ответила. Она с умилением смотрела на Эду, подыгрывая ему и мысленно отвечая Сесе: «Ну что, получила по носу, дрянная девчонка?!» О Мигеле и тем более о Камиле она в тот момент вообще не думала и вдруг услышала голос дочери, который потряс ее, потому что в нем неожиданно прозвучали и боль, и горечь, и обида:
– Я и не предполагала, что у вас все так серьезно!..
Для Элены это было неприятное открытие, и она, сразу же забыв о Сесе, поспешила успокоить дочь:
– Эду шутит, Камила! А ты, выходит, тоже на это купилась?
– Я вовсе не шучу, мы обязательно поженимся, – не поддержал ее Эду.
– Ладно, перестань, пожалуйста, – умоляюще посмотрела на него Элена, и он, уступив ей лишь отчасти, повторил то же самое, но уже в более обтекаемой формулировке:
– Мы не поженимся только в том случае, если ты сама не захочешь.
– Ну что ж, я не хочу, – произнесла она задорно, пытаясь вновь свести все к шутке.
Камила, поверив ей, улыбнулась, а Сеса, до той поры пребывавшая в шоке, мгновенно от него оправилась и выпалила:
– Эду, предложи мне! Я тут же соглашусь!
– Сеса, уймись, это уже переходит все границы! – прикрикнул на нее Мигел и, боясь, как бы она не выкинула еще чего нибудь в том же духе, за руку оттащил ее в сторону.
Сеса, однако, перехватила у него инициативу:
– Ты собираешься меня отчитывать, папа? Напрасно! Не трудись. И дураку ясно, что их роман обречен. Его не одобряет Алма, и, значит, ему не бывать никогда! Я в этом абсолютно уверена, и скоро ты сам убедишься в моей правоте.

Глава 13

Пока Эду был в Японии, Алма подготовила для него подарок – сняла прекрасное помещение, в котором он мог бы принимать пациентов.
– Это замечательный кабинет во врачебном центре, – докладывала она племяннику. – Фирма известная, популярная среди населения. Там работают высококлассные медики, и ты тоже в их массе не затеряешься. Надо только определить свой профиль и закупить соответствующее оборудование.
Она говорила это сразу по приезде Эду из аэропорта, а у него болела голова от длительного перелета и от смены часовых поясов, поэтому он попросил Алму отложить столь серьезный разговор на завтра. Алма отнеслась к его просьбе с пониманием, однако и на следующий день ей не удалось поговорить с племянником: он с раннего утра умчался к Элене, чтобы проводить ее в аэропорт, а может, и поехать с ней на фазенду, если она не станет уж очень этому противиться.
Но Элена, как известно, уехала к отцу одна. Эду опоздал. Его настроение испортилось, правда, ненадолго, потому что Камила предложила ему выпить кофе, они вместе позавтракали, поболтали о том о сем, и вскоре им стало казаться, что никакого перелета из Японии вовсе не было. Все выглядело так же, как в Токио: совместный завтрак, потом прогулка по городу и всяческие развлечения.
– Ну что, продолжим путешествие? – предложил Эду, озорно сверкнув глазами. – Сегодня твоим гидом буду я!
Камила охотно поддержала эту игру:
– Мы будем осматривать достопримечательности Рио де Жанейро, лучшего города на свете?
– Да! Ты же не была в нем уже целую вечность…
– И ужасно по нему соскучилась! – подхватила Камила.
Они долго катались по городу, потом заехали на пляж, искупались, позагорали и, почувствовав голод, отправились в кафе к Мигелу.
– Может, зайдем к нему в редакцию? – предложил после обеда Эду, но Камила сказала, что с гораздо большим удовольствием она бы повидала Ивети.
– Это самая близкая мамина подруга, я ее очень люблю, – пояснила она.
– Да я ее прекрасно знаю, – сказал Эду. – Нет проблем, мы едем в «Натуралис»! Жаль только, что сейчас там нет Элены.
Ивети очень удивилась, увидев Эду у себя в кабинете.
– Ты разве не знаешь, что Элена уехала к отцу? – спросила она.
– Знаю.
– А что же ты здесь делаешь?
– Я здесь по ней скучаю! – улыбнулся он, довольный своей шуткой. – И не один, а вместе с ее дочкой. Камила, выходи!
Тут из за шкафа появилась сияющая Камила, так объяснившая Ивети эту ситуацию:
– Он от нас не отходит – что от матери, что от дочки.
– Трудно же ему будет, когда вернется Элена. Хоть разорвись! – поддержала шутку Ивети.
Она не увидела ничего странного в том, что Камила пришла сюда вместе с Эду, но спустя несколько дней позвонила встревоженная Элена и попросила Ивети о помощи:
– Умоляю, как нибудь отвлеки Камилу от Эду! Пригласи в гости, на пляж, на концерт. Заставь ее ходить на занятия в университет. Это же не нормально: они все время вдвоем – с утра до позднего вечера! А может, и ночи проводят вместе, только я пока этого не знаю.
Ивети не удалось развеять подозрения Элены, и она пообещала присмотреть за Камилой. После работы заехала к ней, пригласила на выходные в Ангру, но Камила отказалась от приглашения:
– Фред тоже звал меня туда, а я не поехала. Мне надоели путешествия.
– Ну тогда можно просто пойти на пляж. Завтра суббота, проведем там целый день.
– Нет, не хочется… Я даже со своими университетскими подругами еще не виделась… Давай лучше испечем твой фирменный пирог! Это будет сюрприз для Эду, он скоро придет сюда.
Ивети пришлось печь пирог и угощать им Эду с Камилой. А потом она вынуждена была уехать домой, оставив их вдвоем.
«Элена возложила на меня непосильную миссию, – думала Ивети по дороге домой. – Пусть сама разбирается с ними, когда приедет!»

Алма тоже беспокоилась из за того, что Эду пропадал где то с утра до ночи, и, конечно же, обвиняла в этом Элену:
– Она, что ли, вообще не работает? Или у нее продолжается отпуск? Эду уходит к ней с утра на целый день. Странно, что он все таки возвращается домой на ночевку!
– А что тут странного? Ей же надо когда то отоспаться! – пояснил жене Данилу. – Ты тоже, бывает, гонишь меня по ночам в другую кровать. Говоришь, что иначе ты не сможешь выспаться.
– Но я же не провожу с тобой все дни в любовных утехах, – возразила Алма. – У меня, кроме этого, есть еще какие то дела и обязанности. А она не думает о том, что Эду надо работать! Без врачебной практики и диплом его может стать недействительным.
То же самое Алма говорила и Глории, пока однажды та не успокоила ее:
– А ты знаешь, что Клейди вчера видела Эду с молоденькой девушкой? Говорит, они сидели в кафе и мило ворковали друг с дружкой. Так что у Эду новое увлечение!
Алма боялась в это поверить.
– Неужели Господь услышал наконец мои молитвы? – сказала она. – Это было днем? Или вечером?
– Что? – не поняла Глория.
– В какое время они были в кафе? Может, днем он развлекается со своими сверстницами, пока Элена на работе, а потом идет к ней?
– Нет, Клейди видела их вечером. И по ее словам, та девушка не была похожа на случайную знакомую Эду. Клейди даже издали заметила, что у них безумный интерес друг к другу.
– Ну дай то Бог, – облегченно вздохнула Алма. – Надеюсь, в субботу мы получим более полную информацию. Устроим традиционный шашлык для близких друзей и позовем на него Элену!
– Зачем? Ты с ума сошла? – не поняла ее замысла Глория, и Алма объяснила ей более подробно:
– Я скажу Эду, что он может пригласить на шашлык Элену, и посмотрю на его реакцию.
– А вдруг он ее приведет? Что тогда?
– Вот тогда мы и понаблюдаем за их отношениями. Если Эду и в самом деле увлекся той девушкой, то он теперь будет совсем иначе относиться к Элене.
– Гениально! – одобрила этот план Глория.
Алма специально караулила Эду допоздна и, когда он наконец вернулся домой, напомнила ему о субботнем шашлыке.
– Не то чтобы я этого сильно хочу, но ты можешь пригласить Элену, – сказала она, внимательно наблюдая за реакцией Эду на такое щедрое предложение.
Он сразу погрустнел, и Алма внутренне возликовала. Но радость ее была недолгой: Эду сказала ей, что Элена уехала на похороны отца и вернется в Рио не раньше понедельника.
– Прости, я не знала. Передай ей мое соболезнование, – сказала Алма, думая при этом: «С кем же он все таки проводит время в отсутствие Элены?»
– Спасибо, передам, – ответил Эду.
– Я надеюсь, ты сам то хоть в этот раз осчастливишь нас своим присутствием? – спросила она. – Тем более Элены нет в городе…
– Да, я постараюсь вас осчастливить, – улыбнулся Эду.
На семейную вечеринку он пришел не один, а с Камилой. Она согласилась пойти туда не сразу, Эду пришлось ее долго уговаривать.
– Маме это не понравится, – считала Камила, а Эду недоумевал:
– Почему?!
– Не знаю. Она уже сто раз звонила и все вдалбливала мне, чтобы я не гуляла, а занималась.
Эду счел такие доводы неубедительными и настоял на своем.
Его появление на вечеринке вместе с Камилой стало большой неожиданностью для гостей Алмы. «Кто эта юная незнакомка?» – спрашивали они друг у друга, неизменно добавляя: «Красивая пара!»
Клейди сразу узнала в Камиле ту девушку, с которой Эду был в кафе, и сказала об этом Алме.
– Значит, Господь точно услышал мои молитвы! – заключила та, просияв от счастья.
Эду подвел к ней Камилу, представил их друг другу, но не сказал, что его гостья – дочь Элены. Алме девушка очень понравилась, и она приветствовала ее совершенно искренне:
– Очень рада познакомиться! Чувствуй себя здесь как дома…
Тем временем Эстела отвела брата в сторону и принялась его отчитывать:
– По моему, ты поступаешь нехорошо. Стоило Элене уехать, и у тебя тут же появилась другая.
– Ты же не одобряла мои отношения с Эленой, – напомнил ей Эду.
– Я не одобряю твое непостоянство! Зачем ты морочишь головы всем – Элене, этой девушке и, главное, тете? Посмотри, как она радуется твоей новой избраннице, обхаживает ее со всех сторон!
– Напрасно ты меня упрекаешь, – сказал Эду. – Знаешь, кто эта девушка?
– Твоя невеста? Хочешь сказать, что у тебя с ней все серьезно?
– Глупая! Это дочь Элены!
– Вот как? – засмеялась Эстела. – Та самая, из Японии?
– Та самая, – подтвердил Эду.
– Бедная тетя! – покачала головой Эстела. – Пойду скажу Данилу!
– Только тете не говори, – попросил Эду. – Я сам ей скажу.
– Она тебе не простит этой мистификации!
Эду направился к Камиле, но его остановил кто то из гостей, и, пока он отсутствовал, Алма несколько переусердствовала, выказывая свое расположение Камиле.
– Эду ждет блестящее будущее, он очень талантлив, – нахваливала она племянника. – Но ему нужна хорошая девушка, которая бы его поддерживала и вдохновляла на свершения! Знаешь, когда любимая о чем то просит, а тем более настаивает, мужчина способен горы своротить!
Алма не говорила прямо, но чересчур прозрачно намекала на то, что именно такую девушку она видит в лице Камилы. От этого намека Камиле стало не по себе.
– Извините, я на минутку отойду, – сказала она Алме, но не успела сделать и трех шагов, как ее остановила Эстела, сообщив с заговорщицкой улыбкой:
– Я знаю, кто ты! Мне Эду сказал. А я его сестра Эстела.
– Твой брат неосмотрительно бросил меня с вашей тетей, – пожаловалась ей Камила.
– Да, я могу представить, чего она тебе наговорила! – посочувствовала ей Эстела. – Тетя думает, что у Эду с тобой роман!
Камила вспыхнула и, бросив Эстеле: «Мне это уже надоело», – едва ли не бегом помчалась прочь из этого не в меру приветливого дома.
Эду кинулся за ней вдогонку, а гости, не понявшие причины ее внезапного бегства, стали обращаться с вопросами к Алме.
– Я сама ничего не понимаю, – обескуражено отвечала она. – Может, Эстела ее чем то обидела?
Но тут подошел Данилу и все разъяснил:
– Это была дочка Элены. А ты говорила с ней чуть ли не как с невестой Эду. Вот и вся причина!
Алма была обижена и оскорблена:
– Зачем ему понадобилось делать из меня дуру? Это жестоко! Пусть он только вернется, я с ним поговорю!
Но Эду вернулся домой не скоро, и у Алмы было достаточно времени для того, чтобы тщательно все обдумать и проанализировать свое впечатление от знакомства с Камилой.
Вывод, который она сделала, отчасти порадовал ее, но гораздо больше огорчил. Она поняла, что Эду попал в сложный капкан чувств, из которого ему не выбраться без ее помощи. Злость на племянника сменилась в ней сочувствием, и теперь Алма уже не собиралась отчитывать Эду – она хотела предложить ему руку помощи.
А Эду, наоборот, очень злился на Алму. Она довела Камилу до слез! Влезла не в свое дело! Она вообще ведет себя так, будто он ее собственность, будто он не человек, а лошадь, которой надо управлять, ни на минуту не выпуская из рук поводьев!
Все это он и выложил Алме, не дав ей сказать и слова. Она терпеливо выслушала его и наконец заговорила о том, что он оказался в сложной ситуации, выход из которой надо искать уже сейчас, иначе дальше все будет только хуже.
Эду не понял, к чему она клонит, и раздраженно бросил ей:
– Сколько можно говорить об одном и том же? Пойми ты наконец: я люблю Элену! И она меня любит!
– А ее дочь? – неожиданно спросила Алма.
– А при чем тут дочь?
– При том, что она тоже тебя любит!
– Ты с ума сошла! – в гневе подступил к ней Эду, готовый ударить ее.
Алма бросила уничижительный взгляд на его плотно сжатые кулаки и продолжала говорить твердо и спокойно:
– Эду, я сегодня отчетливо увидела, что дочь Элены и ты влюблены друг в друга. И если вы этого еще сами не понимаете, то очень скоро поймете.
Эду был ошеломлен, возмущен и никак не мог найти веского аргумента, который убедил бы Алму в обратном. От растерянности он повел себя по детски беспомощно, спросив дрогнувшим голосом:
– Кто, я? Влюблен в Камилу?
– Да.
– Какая чушь!
– Ну почему же чушь? Если ты смог увлечься сорокалетней женщиной, то полюбить двадцатилетнюю – и вовсе не проблема. Это и проще, и естественнее.
– Чушь потому, что речь идет о матери и дочери!
– Так в этом же как раз и заключается вся сложность, – вздохнула Алма. – Если бы Камила не была дочерью Элены, то я бы только порадовалась тому, что ты встретил эту девушку.
– Ты говоришь о том, чего нет и в помине! Это просто оскорбительно! Я не потерплю подобных нападок! – перешел в наступление Эду.
– Тебя это оскорбляет только потому, что ты, возможно, неосознанно пытаешься побороть свое чувство к Камиле. Но этого делать не следует. Бесполезно приказывать сердцу: «Не люби эту, люби другую!» Оно само выбирает тех, в кого мы влюбляемся.
– Мое сердце выбрало Элену!
– Не надо упорствовать, Эду. Лучше постарайся разобраться в своих чувствах. Чем раньше ты это сделаешь, тем легче будет вам всем – и тебе, и Элене, и Камиле.
– Ты просто ненавидишь Элену и потому выдумываешь всякие небылицы. Наговариваешь на меня и на Камилу! Пытаешься таким чудовищным способом вбить клин между мной и Эленой!
– Этот клин между вами уже существует. С той поры, как ты впервые увидел Камилу, а она увидела тебя. Подумай хорошенько над тем, что я говорю, прислушайся к моим словам!
Алма говорила так проникновенно и так уверенно, что Эду в какой то момент подумал: «А может, она и в самом деле увидела то, чего я пока не вижу, не осознаю?» Но эта мысль испугала его, он поспешил прогнать ее, защититься от нее с помощью агрессии, направленной на Алму.
– Я достаточно слушался тебя! – кричал он, злясь на Алму за то, что она все же сумела хоть на секунду заронить в его душу сомнение. – Ты властвовала надо мной как хотела, но моему терпению пришел конец. Это была последняя капля! Я не могу позволить тебе и дальше вмешиваться в мои чувства, решать за меня, кого я люблю, а кого нет! Лучше мне вообще уйти из этого дома, пока ты окончательно не изломала мою жизнь!
– Ты не посмеешь уйти! – вцепилась в него Алма обеими руками.
– Пусти меня! – грубо оттолкнул ее Эду. – Думаешь, я не знаю, чего ты боишься больше всего на свете?
– Чего же?
– У тебя не было собственных детей, потому что ты бесплодна! И если мы с Эстелой уйдем, для тебя это будет катастрофа.
Большей обиды он не мог нанести Алме, и она в сердцах указала ему на дверь:
– Можешь убираться хоть сейчас! Иди, устраивай свою жизнь! Я за тебя спокойна: ты непременно будешь счастлив с одной или с другой или с двумя сразу!
Эду хлопнул дверью и поехал ночевать в отель.
А на следующий день он позвонил Эстеле, попросил ее привезти кое какие вещи и сказал, что домой не вернется никогда.

Глава 15

Алме, конечно же, сразу доложили о том, что Эду появился на конезаводе, причем не один, а с дочерью Элены.
– Они прямо как два голубка! – умилялась Глория. – И Педру с ними тоже раскрылатился, как старый голубь.
– Педру? – удивилась Алма. – Он скорее похож на коршуна, чем на голубя.
– Нет, я даже издали заметила, какая у него счастливая физиономия, – возразила Глория. – Сразу видно, что ему доставляет удовольствие обучать Камилу верховой езде.
– Странно!.. – озадаченно произнесла Алма.
– Ты бы пошла к ним, – посоветовал ей Данилу. – По моему, это хорошая возможность для примирения, тем более что Эду, приехав сюда, уже сделал первый шаг.
– Нет, не стоит торопиться, – сказала Алма. – Пусть они оба тут немного пообвыкнутся. А вот с Педру я поговорю, узнаю, в чем причина такой метаморфозы.
Педру охотно объяснил ей все:
– Я же говорил вам, что привез сюда две лошади, которые мой покойный дядя подарил своим внукам. Так вот, Камила и есть та самая внучка.
– Но она же дочь Элены?
– Да, – подтвердил Педру. – А Элена – дочь моего дяди и моя двоюродная сестра.
– Чудеса! – покачала головой Алма. – Как все переплелось! Того и гляди, мы с тобой тоже станем родственниками!
Педру нахмурился: он подумал, что речь идет не о Камиле, а об Элене и ее возможном браке с Эду.
А Элена в это время не находила себе места от волнения и беспрестанно звонила то домой, то на мобильный Эду, который почему то был отключен.
– Зилда выходила за покупками и не знает, был ли у нас сегодня Эду, – сказала Элена Ивети. – Но я абсолютно уверена: Камила опять гуляет с ним. Они даже мобильник отключили, чтобы я не смогла их побеспокоить!
Телефон Эду действительно был отключен по просьбе Камилы.
– Мама наверняка будет тебе звонить, и тебе придется либо сказать ей, что мы с тобой катаемся на лошадях, либо – солгать. А я не хочу ни того ни другого, – пояснила она суть своей просьбы. – Мы просто умолчим о том, что я была сегодня на конезаводе.
– Но почему? – спросил Эду. – Чего ты боишься?
– Я знаю, что маме это не понравится.
– Но ты же здесь со мной и с Педру – ее кузеном!
Камила не могла прямо сказать, что именно не понравится Элене, поэтому нахмурилась, и Эду забеспокоился:
– Я сказал что то не так? В чем дело? Ты расстроилась…
– Нет, ты здесь ни при чем. Я злюсь на себя, – призналась Камила. – Ведь знаю, что этого не надо делать, и все равно делаю!
– Не понимаю, о чем ты говоришь?
– Я не хотела идти на вечеринку к твоей тете, но все таки пошла. И сегодня тоже – бросила все дела, помчалась с тобой сюда.
– Но сегодня ты очень хотела познакомиться со своей лошадкой! Я тому свидетель.
– Да, хотела. Но не должна была ехать. Я дважды сделала то, что маме бы не понравилось.
– Тебе, конечно, виднее, но мне кажется, Элена только порадовалась бы за тебя, – высказал свое мнение Эду. – Ты покаталась на лошади, побывала на свежем воздухе, даже немножко загорела. Что в этом плохого?
– Ничего плохого, но я слишком хорошо знаю мою маму, – вновь ушла от прямого ответа Камила.
Вернувшись домой, Элена не стала спрашивать у дочери, где та была в течение дня: свежий загар на лице Камилы был красноречивее всяких слов.
– Эду сегодня к нам не приедет, – сообщила Элена как бы между прочим. – Он звонил мне, сказал, что потянул мышцу во время занятий на тренажере.
Камила и бровью не повела, как будто ей было все равно, приедет он или нет.
«По моему, ты переигрываешь, дочка, – мысленно обратилась к ней Элена. – Этот тренажер тебе хорошо известен!»
Камила продолжала молчать, и Элена спросила:
– Ты чем то расстроена? Или мне показалось?
– Нет, я не расстроена. Просто задумалась.
– О чем?
– Я думаю, как бы это потоньше написать Тошио, что у меня появился другой, – огорошила ее Камила.
– Другой?! – эхом повторила Элена. – Кто?
– Мама, не волнуйся, у меня никого нет! Просто я хочу написать Тошио, что будто бы увлеклась другим парнем.
– Зачем? Не понимаю…
– Я не хочу, чтобы он сюда приехал, – честно созналась Камила. – Представь, Тошио примчится ко мне воодушевленный, полный надежд, с подарками и вдруг увидит, что я ему не рада.
– А что изменилось с тех пор, как мы уехали из Японии? – настороженно спросила Элена.
– Да вроде бы ничего не изменилось, но я поняла, что мои чувства к нему… угасли.
– Ну что ж, такое бывает, особенно в юности. Это я могу понять, – мягко произнесла Элена. – Но зачем же обманывать Тошио, зачем выдумывать какого то другого парня?
– Чтобы не оставлять ему никакой надежды, – жестко ответила Камила.

На следующий день Камила сама позвонила Эду, беспокоясь о его здоровье. Он сказал, что действительно растянул мышцу, только не на тренажере, а во время верховой езды.
– Сначала я не придал этому значения, а к вечеру боль усилилась, поэтому я и сказал Элене, что не приду. А сейчас уже все прошло! Можно опять садиться на лошадь. Ты как, готова?
Ему не пришлось долго уговаривать Камилу, она решила поступить по принципу: семь бед, один ответ, – и Эду вновь повез ее на конезавод.
Приехав туда, Камила сразу захотела повидаться с Педру и потащила Эду в управление, а там они случайно столкнулись с Алмой.
Она поприветствовала их обоих, попросила у Камилы прошения за свою недавнюю оплошность, пригласила ее в гости:
– Я должна быть уверена, что ты не держишь на меня зла. Приходи когда захочешь. И Эду с собой приводи. Он говорил тебе, что живет сейчас не дома, а в гостинице?
– Да, я знаю, – ответила Камила, а Эду дернул ее за рукав:
– Пойдем, ты же хотела повидать Педру!
Но Алма не дала им уйти:
– Кстати, я вчера узнала от Педру, что он – двоюродный брат твоей мамы. А она здесь уже была?
– У Элены сейчас много работы, – недовольным тоном сообщил Эду.
Камила же ответила Алме немного мягче, нежели он:
– Мама собирается приехать сюда в свой выходной день. А я надеюсь к тому времени научиться более или менее сносно держаться в седле. Хочу сделать ей сюрприз.
– Я думаю, маме твоей здесь понравится. А у тебя, как говорит Педру, врожденные способности к верховой езде. Так что дерзай! Потом вместе будем совершать конные прогулки!
Во время этой встречи Алма говорила только с Камилой, видя, что Эду еще не готов к разговору о возвращении домой. И Камила высоко оценила ее тактичность:
– Эду, твоя тетя – умная, деликатная женщина. И тебя она очень любит, это же видно невооруженным глазом! Просто она не хочет, чтобы ты встречался с моей мамой. Но ты должен простить ей эти предрассудки. Помирись с ней!
Уходя из дома, Камила не сказала Зилде, куда идет, и так же, как вчера, попросила Эду отключить мобильный телефон.
А Элена в этот день даже не пыталась с ними связаться, потому что ей совершенно случайно стала известна тайна Эду и Камилы.
Утром, когда Камила еще спала, Элене позвонила Ирис, сказала, что собирается приехать к ней в начале месяца, и заодно спросила:
– А вы с Фредом еще не ездили смотреть лошадей?
– Каких лошадей?
– Которых мы прислали! Я вчера говорила по телефону с Педру, он сказал, что твоя дочь в восторге от подарка. Она уже учится ездить верхом!
– Камила была там?! – изумилась Элена.
– Да. Педру сказал, она выбрала самого красивого коня. Но второй тоже хорош, твоему сыну понравится.
– Да да, – рассеянно пробормотала Элена.
Ирис чутко уловила в ее голосе некую отрешенность и спросила:
– Кажется, ты не очень рада, что я приеду. Если что то не так, ты прямо скажи.
– Нет, у меня все в порядке. Приезжай! – ответила Элена.
На работе она обо всем рассказала Ивети, и та посоветовала ей откровенно поговорить с Камилой. Элена и сама понимала, что такой разговор назрел уже давно, только не представляла, что сказать дочери. Попросить: «Оставь Эду, он мой, он любит меня»? А если это не так? Если он тоже увлекся Камилой? Что делать тогда? Отступиться, благословить их любовь? И как это будет выглядеть? Эду по прежнему будет приходить в их дом, только теперь уже не к матери, а к дочке?.. У Элены голова пухла от всех этих вопросов, на которые у нее не было ответа.
Работать в таком состоянии она не смогла и уехала домой пораньше. Камила, вернувшаяся с конезавода часом позже, нашла ее лежащей на диване в гостиной.
– Мама, почему ты дома? Заболела? – испугалась она.
– Да, у меня была сильная головная боль, но сейчас мне уже полегче.
– Правда? Ты действительно чувствуешь себя лучше?
– Да.
– Это хорошо. Выпей еще кофе, взбодрись. А то как раз сегодня Эду пригласил нас пойти куда нибудь потанцевать. Мы же давно собирались, помнишь?
– Он тебе звонил?
– Да, еще утром.
– А для тебя он нашел партнера? С кем ты будешь танцевать?
– Мама, сейчас уже никто не танцует парами! У тебя устаревшие представления о танцах.
– А мне нравится танцевать вдвоем, – сама того не желая, все больше заводилась Элена. – По моему, это так романтично! Если я сегодня выберусь из дома, то буду танцевать, как привыкла: вдвоем с Эду.
– Ну и ладно. А я буду танцевать одна! – произнесла Камила с плохо скрываемой досадой.
Элена сделала вид, будто ее не смутил такой тон:
– А почему бы тебе не взять с собой кого нибудь из прежних друзей?
– Мама, у меня не осталось прежних друзей! – раздраженно ответила Камила. – За то время, что я была в Англии, у них появились другие интересы, да и у меня тоже. Мне стало скучно общаться с моими однокурсниками!
– А с кем тебе не скучно общаться? С Эду?
– С ним и с тобой, – вспыхнула Камила.
– Неправда. Со мной ты в последнее время не слишком охотно общаешься. Я бы сказала, даже избегаешь меня. А вот с Эду… Тебе не кажется, что нам давно уже пора поговорить откровенно?
– О чем? – упавшим голосом спросила Камила.
– О тебе и Эду.
– Я тебя не понимаю, мама.
– Прекрасно понимаешь! Посмотри на меня, не отводи глаза.
– Но я и правда ничего не понимаю!
– Перестань, Камила, не усложняй ситуацию, а то ты совсем запутаешься во вранье. Будь со мной откровенна. Мы же никогда не обманывали друг друга.
– Но мне и в самом деле нечего тебе сказать. Честно.
– Пойми, Камила, я не собираюсь устраивать тебе допрос…
– А что же, по твоему, ты делаешь сейчас? – впервые огрызнулась Камила.
– Я пытаюсь помочь тебе разобраться в той сложной проблеме, с которой ты столкнулась. Если мы сейчас не развяжем этот узел, последствия могут быть губительными и для тебя, и для меня.
– Я не понимаю твоих намеков, да и понимать не хочу!
– Значит, я буду говорить яснее, без намеков.
– Нет, не желаю ничего слышать! Мне не нравится этот разговор! – заявила Камила и попыталась уйти из комнаты.
Элене пришлось схватить ее за руку и удерживать, не отпуская:
– Раз уж мы начали этот разговор, то тебе придется выслушать меня! Я долго терпела, с самого приезда из Японии. Сначала это были только интуитивные догадки, а потом я стала уличать тебя во вранье. Разве можно так жить, не доверяя собственной дочери? Скажи мне, что с тобой происходит?
– Ничего! Ты можешь думать обо мне все, что тебе заблагорассудится, а я не хочу с тобой говорить! И не заставляй меня!
– Ладно, тогда объясни, почему ты не хочешь говорить на эту тему? Чего ты боишься? Почему не можешь смотреть мне в глаза? Тебя преследует чувство вины?
– Мама, хватит меня мучить! Я больше не могу это выносить! – закричала Камила. – Ты же сама все понимаешь!
– Что я понимаю?
– Все!
– Ты любишь его, да?
Элена наконец произнесла ключевое слово, и ей стало легче. А Камила, наоборот, окончательно закрылась. Она молчала, всем своим видом показывая, что не желает слышать этот бред. Элена же продолжала говорить ей о том, что им надо все выяснить сейчас, иначе потом они могут возненавидеть друг друга.
– Ты же не хочешь, чтобы между нами легла пропасть? – закончила она свой длинный монолог, и Камила истерично закричала:
– Нет! Нет! Я вообще ничего не хочу!
Они были так взволнованны, что даже не услышали, как Эду позвонил в дверь, и Зилда впустила его в дом.
– Что тут за шум? – спросил он изумленно. – Кажется, я пришел не вовремя?
– Нет, Эду, проходи, садись, – засуетилась Камила, надеясь хоть таким образом уйти от неприятного разговора, но Элена не хотела так просто сдаваться.
– Если хочешь, чтобы мы все обсудили втроем, я не против! – сказала она дочери.
– Нет! Лучше я уйду! – метнулась к двери Камила и выбежала прочь.
– Господи, что же делать? Я боюсь, как бы она не натворила глупостей, – беспомощно произнесла Элена.
– Я догоню ее! – тотчас же вызвался Эду.
Он настиг ее во дворе, но она не захотела с ним говорить.
– Пожалуйста, оставь меня в покое, – взмолилась она. – Мне надо побыть одной. Я прогуляюсь по пляжу, успокоюсь. Ничего плохого со мной не случится.
Эду внял ее просьбе лишь отчасти. Позвонив Элене, он сказал:
– Она гуляет по пляжу, но я не могу оставить ее одну в таком состоянии. Буду наблюдать за ней из машины.

* * *

Камила вернулась домой глубокой ночью и со слезами бросилась к матери:
– Мамочка, обними меня, помоги мне! Я совсем запуталась! Клянусь, я не хотела, чтобы все так вышло! Я не знаю, что делать. Мне страшно. Я боюсь собственных желаний, мыслей, снов!.. Я ненавижу себя за это, мама! Мне стыдно смотреть тебе в глаза!
– Ты не должна стыдиться своих чувств, – с болью произнесла Элена. – Ведь речь идет об этом? О твоих чувствах к Эду? Ты его любишь?
– Мне стыдно его любить. Я не хочу, чтобы он об этом узнал!
– А Эду? Он тебя… любит? Он что нибудь говорил тебе? – с замиранием сердца спросила Элена.
– Нет. Эду ни в чем не виноват! Он не давал мне ни малейшего повода! И ему очень не нравилось, что я тебе вру. Я была на конезаводе…
– Я знаю.
– Тебе Эду сказал?!
– Нет. А ему это было известно? Я думала, тебя Педру приглашал.
– Да, приглашал, но Эду ездил со мной.
– И как же он мог от меня это скрывать? – не удержалась от возмущения Элена. – Значит, чувствовал за собой вину!
– Нет, он хотел рассказать тебе, но я ему не позволяла. Я боялась! Ты меня теперь возненавидишь?
– Да как же я могу тебя возненавидеть? За что? За то, что ты его любишь?.. Я просто не знаю, как нам теперь быть, что делать…
– А ничего делать не надо: Эду любит тебя, мама! – с горечью произнесла Камила. – Я это вижу, чувствую. Он любит тебя!

Глава 17

Это была уже вторая ночь, которую Элена проводила без сна. Ее беспокоили мысли о будущем Эду. Сумеет ли он полностью восстановиться? Сможет ли вообще ходить? Не дай Бог, ему придется пережить то же, что пережил Паулу, сын Мигела!..
Она гнала от себя эти дурные мысли и старалась уснуть, но ей также мешали шумы, доносившиеся с улицы и с лестничной площадки. Несколько раз хлопнула дверь в квартире Паскоала, и Элена подумала, что там, вероятно, разворачивается какая то своя драма. Она давно уже догадывалась, чем на самом деле занимается Капиту, и с ужасом ждала, что эта мина замедленного действия когда нибудь рванет. Не исключено, что это случилось именно сейчас.
Элена, однако, ошиблась. Дверь у Паскоала хлопала потому, что Эма посылала его сначала за лекарством к соседке снизу, потом у нее сломался аппарат для измерения давления, и она послала мужа к соседке сверху. Паскоал принес ей тонометр от соседки, но давление оказалось слишком высоким, Эма испугалась, что у нее осталась только одна таблетка и этого может не хватить ей до утра.
– А вдруг давление не упадет, что мы будем делать тогда? – изводила она Паскоала. – Может, ты сейчас сходишь в дежурную аптеку?
– Ну почему же не упадет? Ты подожди немного, таблетка еще не подействовала, – терпеливо отвечал он. – Я бы пошел, но Бруну может проснуться, а ты сейчас больна…
– Да, я болею, а наша дочка где то шляется, – ворчала Эма, которую в тот момент все раздражало. – Ты же отец, поговори с ней, пусть поменяет работу и сидит дома по вечерам!
– Но днем же она учится, – отвечал Паскоал уже на пределе спокойствия. – Ты забыла? Капиту не может бросить работу, ей надо обеспечивать себя и сына.
– Господи, и почему ей так не везет! – причитала Эма. – Хоть бы она поскорее вышла замуж за какого нибудь состоятельного мужчину. Ты говорил, что видел ее как то в парке вместе с сыном Мигела. Не знаешь, у них это серьезно?
– Не знаю, – пожал плечами Паскоал. – Мигел сам спрашивал меня об этом. Он считает, что его сын всерьез влюбился в нашу дочку. Они несколько раз встречались, но у Капиту почти не остается времени для свиданий. Так она будто бы сказала самому Паулу, поэтому Мигел и расспрашивал меня о ее работе и учебе.
– Вот было бы здорово, если бы Капиту вышла замуж за сына Мигела, – размечталась Эма. – Тогда бы ей не надо было и работать, ее бы муж обеспечивал, правда?
Паскоал ничего не ответил, только подумал, что таблетка, вероятно, уже подействовала, если Эма заговорила в другом, более радужном, тоне.
Однако настроение Эмы вновь резко изменилось к худшему, когда она вдруг обнаружила, что время уже перевалило за полночь, а Капиту все еще не вернулась домой. Эма сразу вспомнила про те злосчастные презервативы и стала говорить Паскоалу, что их дочь наверняка связалась опять с каким то негодяем, от которого родит еще одного ребенка.
– На Паулу у нее, видите ли, нет времени, а путаться с разными подонками время есть! – возмущалась она.
– Не накручивай себя, – советовал ей Паскоал, – а то давление опять поднимется.
– Уже поднялось! – сообщила ему Эма. – Голова просто раскалывается от боли! С такой дочерью разве можно быть здоровой? Она скоро в гроб меня сведет! Вот где она сейчас, как ты думаешь?..
Паскоал не знал, где находится его дочь в столь поздний час, а Капиту была на своей обычной работе, правда, в ту ночь у нее действительно возникли серьезные неприятности.
С некоторых пор у нее появился постоянный клиент, некто Орланду, представившийся бизнесменом. С виду он был весьма симпатичным респектабельным мужчиной, но в общении оказался властным и жестоким грубияном. После первой встречи Капиту сказала своему боссу Фернанду, чтобы тот больше никогда не посылал ее к этому типу с садистскими наклонностями, а Орланду она, наоборот, приглянулась, и он стал каждый раз требовать только ее. Фернанду, воспользовавшись этим, резко взвинтил цену на услуги, оказываемые Капиту, и заставил ее ублажать Орланду по эксклюзивному тарифу.
Она согласилась, оговорив только одно условие: работать до полуночи, и ни минутой больше. Орланду принял к сведению это условие, а выполнять его и не думал.
– Я согласен платить тебе за каждый лишний час в двойном размере! – заявил он, не отпуская Капиту из отеля, – У меня сегодня был трудный день, мне надо расслабиться. Я снял тебя на всю ночь!
Капиту и упрашивала его, и угрожала ему, но Орланду был уже сильно пьян и никаких аргументов не воспринимал. А она, не понимая этого, продолжала говорить ему о своем ребенке, о матери, которая будет ее ругать.
– Если мои родители однажды узнают, как я провожу время по вечерам, то ты меня вообще больше никогда не увидишь, – сказала она. – Я буду сидеть дома и нянчить своего сына.
– Хватит уже! – рассердился Орланду. – Мать, отец, сын… Надоело! Сколько у тебя детей?
– Один.
– Так, может, мы это поправим? – пьяно осклабился Орланду и снова потащил Капиту в постель.
Она попыталась увернуться от его объятий, а он с силой рванул на ней платье и расхохотался:
– Ты хотела от меня уйти? Ну что ж, давай! Теперь тебе придется ехать домой голой!
– Что ты наделал? – заплакала Капиту. – Как я в таком виде появлюсь дома?
– Я же говорил: не дергайся! В следующий раз я вообще принесу наручники и прикую тебя к кровати! Ха ха ха!
– Отвези меня сейчас же домой! – заплакала Капиту.
Ее слезы, как ни странно, подействовали на Орланду.
– Ладно, поедем, – сжалился он над ней. – Сейчас я только допью бутылку, приму душ, и мы поедем.
– А ты не можешь обойтись без душа и взять бутылку с собой? – спросила Капиту, вызвав очередной приступ гнева у Орланду.
– Если тебя что то не устраивает, можешь вызвать такси или пойти пешком! – отрезал он.
– Но как же я пойду в таком виде? – вновь заплакала Капиту.
– Значит, сиди и жди меня, – не оставил ей выбора Орланду.
Она пробыла в отеле еще около двух часов, а тем временем у Эмы вновь поднялось давление, и она все таки отправила Паскоала в аптеку, дав ему попутно и другое поручение:
– Зайди по дороге в булочную, она работает круглосуточно. Может, у них остались ватрушки, которые мне так нравятся.
– Эма, я зайду, но вряд ли они будут свежие, – робко возразил Паскоал и услышал в ответ:
– Ничего страшного. Раз уж мы все равно не спим, то съедим по ватрушке и выпьем кофе с молоком.
«Тебе же нельзя, у тебя высокое давление», – хотел сказать ей Паскоал, но не сказал, потому что возражать Эме в их семье было не принято.
Он вышел из подъезда как раз в тот момент, когда Орланду привез Капиту к ее дому.
Она уже открыла дверцу и вышла из машины, но Орланду цепко ухватил ее за руку:
– Ты так и уйдешь? Даже не поцелуешь меня напоследок?
– Меня уже тошнит от тебя! – не сдержалась Капиту, и Орланду вскипел.
– Ах ты, потаскуха! – закричал он на всю улицу. – Ты у меня получишь! Сейчас тебя и в самом деле затошнит!
Продолжая удерживать ее, он выбрался из машины и занес руку для удара, но тут перед ним как из под земли вырос Паскоал.
– Мерзавец! Отпусти ее! – потребовал он.
– Папа, что ты здесь делаешь? – упавшим голосом спросила Капиту.
Орланду расхохотался:
– Так это твой папаша? Вот здорово! Расскажи ему, откуда ты едешь! Или лучше я сам расскажу…
– Папа, не слушай, я его в первый раз вижу! – в отчаянии воскликнула Капиту.
– Отпусти мою дочь, негодяй! – вновь потребовал Паскоал. – Или я тебе расквашу физиономию!
– Что?! – подступил к нему Орланду, отпустив при этом руку Капиту. – Сейчас ты пожалеешь, что родился на свет!
Он принялся избивать Паскоала, тот потерял очки и в драке наступил на них. Чем бы все это кончилось, неизвестно, если бы Орланду, с трудом державшийся на ногах, не упал, споткнувшись на ровном месте.
Капиту воспользовалась этим и увела отца в дом.
Паскоал хотя и был без очков, но все же увидел, что платье на Капиту разорвано, и повел ее не домой, а к Элене.
– Мне, конечно, очень стыдно перед Эленой, но другого выхода у нас нет, – сказал он, и Капиту с ним согласилась.
Элена к тому времени только только задремала, и тут вдруг – звонок в дверь!
И Элена, и Камила подумали об одном и том же: Эду стало хуже, он умирает. Зилда тоже проснулась и первой подбежала к двери.
На пороге стояли Капиту в разорванном платье и Паскоал с кровоточащей ссадиной на щеке.
– Боже, что случилось? – в испуге спросила Зилда. – На вас напали?
– Да. Произошла уличная драка. Я даже ничего не успела понять, – туманно пояснила Капиту.
Паскоал же после долгих извинений стал рассказывать про лекарство, про ватрушки, про очки.
– Я должен сходить в аптеку и в булочную, а то Эма совсем расстроится, – спохватился он. – Вы тут помогите Капиту, дайте ей какое нибудь платье.
– Тебе надо самому успокоиться, – сказала ему Элена. – Давай я смажу твою ссадину, а Зилда позвонит Эме, скажет, что вы с Капиту зашли к нам.
– Я могу и в аптеку сбегать, – вызвалась Зилда, – это же рядом. А в булочную не пойду. Пусть дона Эма потерпит до утра без ватрушек.
Оставив Паскоала в гостиной, Элена увела Капиту к себе в комнату и сказала ей:
– Ты должна придумать, что скажешь матери. Иначе она может кое о чем догадаться.
Капиту, сгорая от стыда, принялась оправдываться:
– Я была на вечеринке, а этот тип вызвался меня подвезти домой. Если бы я знала, что он так напился, то ни за что не села бы к нему в машину…
– Ты не обязана передо мной отчитываться, – прервала ее Элена. – Мне только нужно знать, что видел твой отец, чтобы придумать правдоподобную версию случившегося. Та, которую ты сейчас изложила, не годится.
– Папа скорее всего понял, что я приехала с этим негодяем на его машине. Может, лучше сказать, что я остановила случайную машину, а водитель оказался пьян?
– Да, пожалуй, – согласилась Элена. – Но это не все, что я хотела тебе сказать. Пойми, ложь никого еще не доводила до добра. Ты должна разобраться в своей жизни, тогда тебе незачем будет и выдумывать подобные истории. Будь благоразумна, Капиту. Я искренне желаю тебе счастья. Ну а о том, что случилось сегодня, никто не узнает. Я попрошу Зилду и Камилу держать это в тайне.
– Спасибо вам всем, – растроганно произнесла Капиту. – Сегодня я получила такой урок, после которого не смогу жить так, как прежде.

Та ночь оказалась бессонной не только для Элены и Камилы, но также и для Педру.
Накануне вечером он вышел из больницы с тяжелым сердцем. Сколько лет прошло, а ему до сих пор было невмоготу видеть, как Элена страдает по другому мужчине, начисто игнорируя его, Педру. В нем сразу же вспыхивала ревность, и в такие минуты он сам себя боялся.
А тут, как нарочно, ему под горячую руку подвернулась Синтия. Она никак не могла завести машину и, открыв капот, лихорадочно дергала каждый проводок, пытаясь обнаружить неисправность.
Педру подошел к ней, предложил свою помощь.
Синтия, к его удивлению, от помощи не отказалась.
– У мамы сегодня день рождения, гости уже собрались, а я опаздываю, – пояснила она, словно оправдываясь за свою столь неожиданную покладистость.
Педру осмотрел машину и сказал, что ее так просто не исправить, надо вызывать аварийную техпомощь.
– Но у меня на это нет времени, – расстроилась Синтия. – Что же делать?
– Позвони своему автослесарю, пусть он сюда приедет, а я подброшу тебя до дома, – нашел выход Педру.
– Нет, зачем же, я могу и на такси добраться, – заупрямилась на сей раз Синтия, но Педру проявил настойчивость:
– Пока ты будешь ловить такси, пройдет еще полчаса. А я домчу тебя до дома минут за пятнадцать. Ты ведь, кажется, живешь в Леблоне?
– Да. Откуда такая осведомленность?
– Алма как то случайно обмолвилась. А я по пути домой как раз буду проезжать Леблон. Садись!
Синтия не стала противиться, поехала домой в его машине.
Но уже через пять минут она встревожилась:
– Постой! Куда ты меня везешь?
– В Леблон, – спокойно ответил Педру.
– А почему ты свернул на эту дорогу?
– Так короче, и машин тут поменьше.
Синтия успокоилась. А Педру свернул в какой то темный тупик, заглушил мотор и стал жадно целовать ее. Синтия вынуждена была отбиваться от него кулаками. Но Педру не унимался.
– Ты же сама этого хочешь! – говорил он. – Вся дрожишь от страсти!
– Я клокочу от гнева!
– Нет, я еще в состоянии отличить гнев от страстного желания, – возразил он. – Перестань сопротивляться. Ты хочешь этого не меньше, чем я. Давай поедем в одно хорошее место здесь неподалеку!
– Оставь меня в покое! – продолжала сопротивляться Синтия. – И зачем я только села в твою машину? Отсюда и на такси не выберешься.
– Не беспокойся, я довезу тебя до дома, – сказал Педру. – Но ты должна мне пообещать, что завтра мы с тобой встретимся в городе, а не на работе.
– Завтра я с тобой не встречусь даже на работе! – отрезала Синтия. – У меня выходной.
Педру это не смутило.
– Тем лучше! – усмехнулся он. – Я тоже возьму выходной, и мы с тобой поедем куда захочешь.
– Я хочу домой! Там уже гости заждались.
– Это сегодня. А завтра…
– Ни завтра, ни послезавтра, никогда!
– Никогда не говори «никогда», – вновь усмехнулся Педру.
Кровь играла в нем, взбудораженная болезненной, неизбывной любовью к Элене и неодолимой плотской страстью к Синтии. Эта гремучая смесь, кипевшая в его крови, искала выхода, рвалась наружу. Его уязвленное самолюбие нуждалось в компенсации. Все, чего Педру не мог простить себе и Элене, он неосознанно пытался выместить на Синтии. А она это чувствовала, хотя и не понимала, что с ним происходит на самом деле. И поэтому отбивалась от него – несмотря на то, что Педру безумно волновал ее как мужчина.
– Отвези меня домой, пожалуйста! – взмолилась она, боясь, что может не совладать с собой и уступить ему, если он еще хоть раз ее поцелует.
А Педру верно почувствовал ее состояние и буквально впился губами в ее губы.
Но Синтию в тот раз спас звонок Алекса. Он позвонил ей по мобильному телефону и спросил, не случилось ли с ней чего либо плохого, не попала ли она в аварию.
– Нет, Алекс, я всего лишь попала в пробку, – ответила она. – Скажи маме и гостям, пусть не волнуются. Через несколько минут я буду дома!
Педру молча включил мотор и отвез ее домой. А потом всю ночь промаялся в постели, ворочаясь с боку на бок.
Утром же он поехал не на работу, а в зоомагазин к Синтии.
– Вот, проезжал мимо и решил наконец побывать в твоем магазине, – сказал он, глядя на нее с такой же бешеной страстью, как и накануне вечером.
– Тебе здесь нечего делать, – строго ответила ему Синтия.
– А разве тут обслуживают не всех покупателей? – ехидно усмехнулся Педру. – Или у вас сегодня нерабочий день?
– Нет, отчего же, мы работаем без выходных, – вмешалась в их разговор подошедшая Оливия.
– Мама, это Педру, наш управляющий. Обслужи его, пожалуйста, как самого дорогого гостя, – не осталась в долгу Синтия. – А то меня уже заждался Алекс: мы составляем с ним отчет в налоговую инспекцию.
– Нет, спасибо, я заеду в другой раз, когда ты будешь свободна, – многозначительно произнес Педру и, вежливо простившись с Оливией, покинул зоомагазин.
– Какой то он странный, – заметила Оливия. – Кажется, ему надо было о чем то с тобой поговорить?
– Ерунда! Ничего ему не надо было. Просто проезжал мимо и заехал, – ответила Синтия. – Так он, во всяком случае, сказал.
– И ты поверила в эту чушь? – спросил Алекс, издали видевший, как Педру выходил из магазина. – Я думаю, тут дело в другом.
– В чем же? – испугалась Синтия.
– Это неуклюжая попытка наладить с нами отношения, – высказал свою версию Алекс. – До него дошло, что он слишком сильно наступает нам на хвост и надо бы уже умерить свою прыть.
– А разве Педру способен на такой дипломатичный ход? – совершенно искренне усомнилась Синтия.
– Он, конечно, не дипломат, а просто боится Алмы и не хочет потерять любимую работу, – разъяснил ей Алекс.
Синтия облегченно вздохнула. Слава Богу, ни Алекс, ни мать, ни в чем ее не заподозрили, и это сейчас было главным для Синтии.

Глава 19

В первый вечер по возвращении домой из больницы Эду оглядел стены своей комнаты, и ему показалось, что он в тюрьме. Он не знал, сколько ему еще придется пробыть здесь в полной беспомощности, и от этого пришел в неистовство. Врачи, правда, пообещали, что восстановление пойдет достаточно быстро, если он будет следовать всем их предписаниям, регулярно заниматься физиотерапией, аккуратно принимать лекарства. Но как может не приходить в неистовство молодой человек, если он не способен шевельнуть ни рукой, ни ногой, если не может самостоятельно есть и пить! Не может даже взять телефонную трубку! Зависеть целиком и полностью от окружающих, что может быть унизительнее!
Эду был переполнен горечью, вернувшись домой из больницы, еще и потому, что не приехала Элена. Он винил в этом Алму. Она невзлюбила Элену с первого взгляда и вовремя не сообщила ей, что его выписывают.
Физическая беспомощность породила у Эду обостренное чувство зависимости, и ему страстно хотелось свободы. Полной. Во всех смыслах. Он ощутил, насколько велика его зависимость от тетушки в любом жизненно важном решении, и понял, что хочет решать все вопросы самостоятельно.
Но их с Эстелой рабство будет продолжаться до тех пор, пока дона Алма будет ведать их финансами. Они не смогут шагу ступить без того, чтобы не поставить ее в известность относительно любого желания, плана, намерения…
– Эстела, тебе не кажется, что мы с тобой уже совершеннолетние? – спросил он у сестры, которая привычно сидела возле его постели.
Эстела засмеялась.
– Больница не пошла тебе на пользу, Эду! Ты задаешь такие…
– Дурацкие вопросы, – живо подхватил он, радуясь тому, что хотя бы речь у него сохранилась, речь и мозги. – Раз вопрос кажется тебе дурацким, значит, ты не сомневаешься в том, что мы взрослые самостоятельные люди. Но тогда почему сами не распоряжаемся своими деньгами?
– Мне и самой приходило это в голову, – призналась Эстела, – но мне казалось неудобным говорить об этом с тетушкой. Она заменила нам мать, всегда была так добра с нами, так заботлива. Мы ей всем обязаны, Эду, ты же знаешь!
– Глупости! – раздраженно отмахнулся Эду. – Я прекрасно знаю, сколько она для нас сделала и делает. Но она забыла, что мы уже выросли из младенческого возраста и нас не нужно водить на помочах. Мы просто напомним ей об этом.
– Мне кажется, она обидится, – вздохнула Эстела, но при этом мечтательно посмотрела в потолок, ей бы очень хотелось не давать отчета дотошной доне Алме в каждой своей трате!..
– А сейчас обижены мы! – стоял на своем Эду. – Если бы она не хотела нас обижать, – он усмехнулся, – то сама бы пригласила адвоката, чтобы он разъяснил, какая часть родительского наследства причитается нам и какая – ей. А иначе невольно возникает недоверие. Ты не находишь?
Эстела была вынуждена кивнуть. Подобные подозрения показались ей чрезмерными, надуманными, но раз уж Эду заговорил об этом, то, наверное, не без основания, и, значит, надо принять его сторону.
– Тебе вредно волноваться, – ласково сказала она брату. – Сейчас не думай ни о чем, кроме здоровья. Обещаю, что займусь этим вопросом сама, ты знаешь, какая я дотошная и въедливая, не хуже доны Алмы.
Эду улыбнулся, а Эстела ласково погладила его по плечу, поцеловала в щеку, почувствовав, как он нуждается сейчас в поддержке и нежности.
Алма заглянула в комнату и расцвела улыбкой.
– С вас хоть картину пиши! Настоящая идиллия! – энергично провозгласила она. Вся ее крепкая небольшая фигурка, ее огромные черные глаза так и лучились этой энергией. – Как ты смотришь, Эду, если я приглашу наших друзей и мы устроим вечеринку в честь твоего возвращения из больницы?
– И ты меня внесешь как древнего грека на ложе… Или прикатишь на кресле каталке, чтобы я немного потанцевал? – осведомился Эду.
Алма пристально посмотрела на него. Лицо Эду исказила болезненная усмешка.
– Прости! – сказала она. – Я не думала, что моя идея покажется тебе такой нелепой. Мне почему то казалось, что ты рад оказаться дома, что тебе будет приятно повидать своих друзей…
– Твоих друзей! Выражайся точнее. Моих ты почему то даже не известила о моем выходе из больницы! – Эду говорил резко, не в силах скрыть огорчения и досады.
– Если ты имеешь в виду Элену, то произошло в чистом виде недоразумение. Я позвоню ей и лично приглашу ее к нам.
– Спасибо! – с иронией поблагодарил Эду. – Представляю себе это любезное приглашение! После него она никогда у нас не появится. Нет уж, предоставь это мне. Я сам ее приглашу, и, надеюсь, очень скоро.
Алма вновь пристально посмотрела на племянника и сказала без тени обиды:
– Поверь, я прекрасно отношусь к Элене и у нас с ней чудные отношения.
– Не сомневаюсь, – буркнул Эду, – только я очень устал, мне пора отдохнуть.
Он прикрыл глаза, давая понять, что продолжения беседы не будет.
Алма с нежностью улыбнулась и тихонько прикрыла за собой дверь. К своим племянникам она относилась как к родным детям и на их капризы обращала мало внимания, желая им только добра и добывая это добро для них очень твердой, если не сказать жесткой, рукой.
Едва за тетушкой закрылась дверь, молодые люди переглянулись, почувствовав себя заговорщиками.
– Думаю, тетя действительно перегнула палку: она так мило приняла Камилу, сидела с ней в гостиной, показывала фотографии, пока ты отдыхал, – сказала Эстела.
– Камила – прелесть! – оживился Эду. – Я ей так благодарен, она здорово меня поддерживала все это время.
– А ты даже не захотел попрощаться, когда она уходила, – мягко упрекнула его сестра.
– Я был всерьез расстроен, – признался Эду, – и мне никого не хотелось видеть, даже Камилу. Она не обиделась?
– Думаю, нет, – успокоила его Эстела.

Камила и в самом деле не обиделась. Да и на что ей, собственно говоря, было обижаться? Она радовалась, что Эду выписали, а значит, скоро он совсем поправится, радовалась, что Алма отнеслась к ней с такой симпатией. Об Алме, вернувшись домой, она сразу и заговорила.
– Алма просила тебя навестить Эду, – сообщила она матери. – Просила на нее не сердиться, потому что ваши разногласия не имеют никакого значения. Эду тоже тебя ждет. Он очень расстроился из за того, что ты не пришла.
Лучше бы Камила не говорила этого! Сердце Элены болезненно сжалось. Ей стало нестерпимо обидно. Запоздалое приглашение выглядело откровенной издевкой, дополнительным оскорблением. Какой цинизм! Все знали уже накануне о том, что Эду выпишут раньше, и никто – даже родная дочь – не потрудился сообщить ей об этом! С Эду увиделись все, кроме нее! Но им этого мало! Теперь с милой улыбкой ее приглашают! Да как они смеют!
А Камила продолжала щебетать:
– Алма несколько раз извинилась, твердила, что произошло недоразумение, и ко мне отнеслась так мило, показала фотографии маленьких Эстелы, Эду, их родителей. Ты знала, что они погибли за неделю до его первого причастия и он видел собственными глазами взрыв самолета и взметнувшееся пламя? Страшно представить, какое он пережил потрясение.
– Я никогда его об этом не расспрашивала… – задумчиво сказала Элена.
Перед ее глазами возникла картина, которую когда то увидел десятилетний мальчик, приехавший в аэропорт встречать своих папу и маму… Да а, такое трудно забыть!
– И представляешь, Алма все таки повела его на первое причастие. Она сильная женщина.
Элена успела почувствовать силу этой женщины, и она ее отнюдь не радовала. Все, что сказала Камила, только усугубило печальное настроение Элены, ей стало жалко и себя, и Эду…
– Я встретила в лифте нашу соседку Офелию, вокалистку, она звала нас послушать ее ученицу. Пойдем? – предложила Камила. – Только сначала я приму душ, а то насквозь пропахла больницей.
Элена отказалась наотрез: с таким настроением, как у нее, лучше на люди не показываться. Куда девалась ее легкость? Она чувствовала себя старой, безнадежно отяжелевшей. Но объяснять дочери ничего не стала, а просто сослалась на усталость.
– Ну и я тогда тоже не пойду, – тут же передумала Камила. – Мне еще нужно в комнате прибраться. И вообще я чувствую, что у меня начинается новая жизнь, и это меня радует. – С этими словами Камила отправилась в ванную, и оттуда вскоре раздалось пение.
Элена совсем пригорюнилась. Чего же еще ждать, на что надеяться? Разве можно чувствовать себя девочкой, когда рядом с ней живет настоящая девочка, неопытная, с перепадами настроения, со страстной жаждой счастья и любви? Как хорошо, что она чувствует для себя начало какой то новой жизни. Не с Эду ли? И тогда новая жизнь Камилы означала новую жизнь и для Элены, и эта тоскливая одинокая жизнь старухи ее вовсе не радовала.
Элена задумчиво отправилась в свою комнату. Интересно, как поведет себя Эду в новых обстоятельствах? В больнице им ни разу не дали остаться наедине. Наверное, то же самое будет и у него дома. И что? Он смирится, привыкнет и все для них кончится?.. Великая любовь окажется коротким эпизодом?
Тяжкие размышления Элены прервал звонок в дверь. Недоумевая, она пошла открывать. На пороге стоял Мигел.
– Ана сказала, что ты звонила, и я решил узнать, о чем ты хотела со мной поговорить. А заодно хотел вытащить тебя поужинать куда нибудь. Как ты на это смотришь?
Элена улыбнулась Мигелу. Неожиданный визит был для нее необыкновенно приятным сюрпризом. Рядом с Мигелем ей было так спокойно! Она забывала о своем возрасте, не думала, молодая она или старая, они были добрыми друзьями, хорошо понимающими друг друга людьми, у которых так много общих тем и проблем: выросшие дети, планы на будущее, опыт пережитого, помогавший им в трудных ситуациях. Она позвонила ему после телефонного разговора с Эду, надеясь немного успокоиться, привести свои нервы в порядок, но не застала его: он обедал со своими детьми.
– Проходи! Как ты кстати! После трудного дня мне хочется побыть дома, и я с удовольствием угощу тебя коктейлем, только не таким изысканным, каким угощал меня ты.
Мигел рассмеялся.
– Я сам займусь коктейлем, и я знаю, какой тебе подарить подарок. Есть такая книга: «Рецепты коктейлей из кинофильмов». Уверен, она тебе понравится.
Разговаривая, они прошли в гостиную. Элена подвела Мигела к бару и показала, что у нее есть. Он мгновенно смешал коктейль и поднес его хозяйке дома.
– «Голубая цапля», – отрекомендовал он поданный бокал.
Они выпили, и алкоголь согрел их и снял невольное напряжение.
Мигел был впервые у Элены и оценил ее вкус, изящество и удобство обстановки.
– Пойдем, я покажу тебе свою квартиру, – предложила она.
Квартира была одним из ее достижений, она вспомнила, как всей семьей, с двумя детьми и мамой, они жили в двух комнатах, и еще раз оценила свою теперешнюю – просторную и удобную. Элене было приятно показывать ее Мигелу, он тоже пережил немало трудностей и мог понять, как важно жить наконец в своем углу.
– Я сделала три ремонта, прежде чем все стало по моему вкусу, – призналась Элена.
– Ты потрясающая женщина! – глядя на нее с восхищением, произнес Мигел. – Ты умеешь добиваться того, чего хочешь, и при этом не теряешь ни нежности, ни женственности. Я восхищаюсь тобой!
– Спасибо. – Элена с благодарностью улыбнулась.
В ее жизни, похоже, наступала трудная полоса, и она нуждалась в поддержке. Они вернулись в гостиную, и Элена достала из бара бутылку необычной формы.
– Это вино мне прислала подруга из Италии. Попробуем?
Она включила магнитофон.
– Пусть и музыка будет итальянская, – улыбнулась она.
Они сидели и под солнечную счастливую музыку пили терпкое, душистое красное вино. В гостиную заглянула Камила, посвежевшая после душа. Вина предложили и ей, и они сидели уже втроем, обсуждая проблемы Эду.
– Мы с Паулу уже прошли нечто подобное, – рассказывал Мигел. – Он выкарабкался с того света, поэтому я не сомневаюсь, что и Эду поправится. Молодость возьмет свое. Мы даже не подозреваем, какой у них запас сил и сколько желания жить.
Слушая Мигела, Элена вновь загрустила: наверное, ее возраст тоже брал свое – ей все виделось в печальном свете. Нет нет, не выздоровление Эду, она была уверена, что он поправится, а вот дальнейшее… Мигел счел, что утомил ее своим присутствием и стал прощаться.
– Я позвоню на днях, – пообещал он. – Может быть, поужинаем вместе.
– Может быть, – отозвалась Элена.
Когда Мигел ушел, Камила повернулась к матери.
– Мне кажется, я вам помешала, – сказала она, – вы так уютно сидели. Если помешала, прости!
И снова жгучая обида захлестнула Элену. Дочка пытается продемонстрировать ей свою деликатность? Да это мнимая деликатность! Оскорбительная! Лживая! Камила помешала ей не с Мигелом, до которого по большому счету Элене и дела нет! Она мешает ей с Эду! На это деликатности не хватило! Она не вылезала из больницы! Она втерлась в доверие к Алме! Она хвастает тем, что стала желанной гостьей в доме, куда Элену пускают с большим трудом! Она… она… она… Но эта, пока еще не слишком счастливая, соперница – ее родная дочь! И от этого все становится еще сложнее, еще больнее…
Как же ей справиться с захлестывающими ее чувствами? Как не поссорить между собой две любви: материнскую и женскую? Как?! Как?! Как?! Элена сжала виски и… не превозмогла себя.
– Есть вещи, Камила, которые я очень ценю, и хочу, чтобы ты научилась их ценить тоже. Я никогда не встречалась с двумя мужчинами одновременно. Сейчас я встречаюсь с Эду, поэтому помешать мне ты никак не могла! – произнесла она жестко, гораздо жестче, нежели сама того хотела.
Камила побледнела. В словах матери было столько сказано и столько спрятано, они уничтожали ее, превращали в пустое место…
– Спокойной ночи, – гордо вскинула голову Камила, давая понять, что постоит за себя.
– Спокойной ночи, – отозвалась Элена.
Но эта ночь не была спокойной.
Утром Элена поднялась с головной болью. После бессонной ночи под глазами у нее появились мешки, кожа потускнела, потемнела. Что скажут ее клиентки, привыкшие видеть в своем докторе образец, к которому они стремятся? А уж о нервах и говорить нечего, совсем истрепались. Придется походить к Лаэрти на сеансы иглоукалывания, нужно хоть немного привести себя в порядок.
Подумав о Лаэрти, она тут же вспомнила Антонию – медсестру, с которой у него недавно завязался роман, и пожелала, чтобы у них поскорее все наладилось. Лаэрти такой хороший, такой отзывчивый, да и Антонии пора наконец решиться и пойти ему навстречу. Тоже ведь не девочка – тридцать с лишним лет! И сразу же Элена подумала о своем возрасте, о возрасте Эду и еще раз всерьез решила заняться собой.
Лежа ночью без сна, она приняла твердое решение: в дом Алмы ни за что не войдет! Судьба их любви в руках Эду, только ему, а никак не ей должна принадлежать инициатива в их отношениях. Вполне возможно, что сейчас он чувствует себя беспомощным младенцем и нуждается в материнской опеке. Но Элена не может опекать его по матерински, рядом с ней он должен чувствовать себя сильным мужчиной, а она себя – слабой женщиной. Да да, женщиной, или даже девчонкой, беззаботной легкой девчонкой, а иначе… Элена с ужасом поняла, что иначе отношения между ними просто невозможны.
Решение она приняла, но, сколько ни принимай решений, какими бы правильными они ни были, боль остается болью, гнев гневом и раздражение раздражением.
«Поскорее бы приехала Ирис, – вздохнула Элена. – Может быть, она подружится с Камилой и обстановка в доме немного разрядится?..»

Глава 21

Капиту очень переживала случившееся с Паскоалом. В постели она долго плакала, жалея его и себя и проклиная Орланду. А утром пообещала отцу, что непременно сама займется его очками, которые пострадали в нелепой драке, а заодно выразила готовность всячески ему помогать. Когда Паскоал собрался к Мигелу за очередной рукописью, Капиту вызвалась съездить за ней сама.
– Я быстро, мне это не составит никакого труда, я же на машине, – уговаривала она отца, и в конце концов он сдался.
И надо же было такому случиться: стоило ей отъехать от дома, как она повстречала Фреда. Он шел пешком, Капиту – на машине, она притормозила и предложила его подбросить. Фред с удовольствием уселся рядом с ней.
– Я так рад тебя видеть! – сказал он, а глаза его прибавили и еще что то очень нежное. – Мы же с тобой даже больше чем родственники…
Капиту хорошо помнила все, что их когда то связывало, ей было радостно, что и Фред, похоже, ничего не позабыл. Душа ее ликовала, и, когда Капиту высадила Фреда и поехала дальше, в глазах у нее остался тот свет, который так красит девушек.
Паулу, увидев ее в магазине, через который она направлялась в редакционный отдел, замер от восхищения. Она всегда казалась ему красавицей, но сегодня он понял, что красивее Капиту нет никого на свете. Они перебросились несколькими словами, и Капиту передала Паулу искорку своего света. Паулу ей очень нравился: он был таким умным, интеллигентным, деликатным, а главное, очень искренним и очень чистым. Она сочла, что у нее выдался необыкновенно счастливый и удачный день, и точно то же самое подумал и Паулу.
Он решил посоветоваться с отцом насчет ресторана и непременно пригласить куда нибудь Капиту. Сегодня Паулу уверился, что она относится к нему с симпатией, и поэтому перестал бояться отказа.
Паскоал, развернув привезенную рукопись, исподтишка с любовью наблюдал, как споро и весело занималась Капиту домашней работой. Он был счастлив, что у него такая внимательная и заботливая дочь, и горевал только, что личная жизнь у нее не заладилась.
– Нам бы еще плиту купить, с шестью конфорками, – завела свою любимую песню Эма.
Ей постоянно что то было нужно, и она долго и обстоятельно втолковывала домашним, по какой причине им невозможно обойтись без кресла качалки, плиты с шестью конфорками, нового холодильника.
– Угомонись, – одергивал жену Паскоал, – Капиту и так работает с утра до ночи! Ты что, думаешь, ей легко деньги достаются?
– Дети должны помогать родителям, – степенно пояснила мужу Эма. – Мы ее растили, ничего для нее не жалели, теперь и она для нас пусть не жалеет. А плита с шестью конфорками мне нужна, чтобы готовить твою любимую фасоль. Больно долго она готовится. А так я поставлю ее, она себе варится, а я тем временем и суп, и жаркое, и кашку для Бруну стряпаю.
– Все равно получилось четыре конфорки, – рассмеялся Паскоал.
– А я еще и компот, и яичницу, – вошла в азарт Эма.
– А мы – дзынь! И лопнули все от обжорства, – положил конец мечтаниям Эмы Паскоал.
Капиту слышала шутливые препирательства родителей, но ей было совсем не смешно. Она была готова купить им что угодно, только бы они не заподозрили, каким гнусным способом она зарабатывает деньги. Эти деньги жгли ее, она их ненавидела, но как без них обойтись? И вот опять раздавался звонок Фернанду, и опять Капиту наводила красоту и врала, что идет на день рождения к подружке или приятелю.
А в последнее время ей стало еще тошнее, потому что она то и дело встречала Фреда. Он то приводил Нину, то забирал ее, они перебрасывались двумя тремя словами, и Капиту берегла каждое из них как драгоценное сокровище. Она прекрасно знала, что их юношеская любовь осталась в прошлом, и даже не мечтала о том, чтобы Фред к ней вернулся. У него была семья, дочка, и ему она желала только счастья. Но о любви мечтала, и что могла поделать, если эти мечты поддерживал именно Фред? Она и открытку сама понесла Камиле, втайне надеясь, а вдруг снова увидит Фреда? Она мечтала, чтобы и ее любили так же, как Камилу или Элену, чтобы кто то тосковал без нее, хотел видеть постоянно рядом, заменил Бруну отца.
– Нет, так я жить не буду! – твердила она Симони. – Вот увидишь, я выкарабкаюсь из этой клоаки. У меня еще будет нормальная жизнь, нормальная семья.
Капиту и не подозревала, как оскорбляет своими мечтами и намерениями подругу. Та была вполне довольна своей жизнью, не видела в ней ничего зазорного и недовольство Капиту рассматривала как черную неблагодарность.
«Я ее из дыры вытянула, помогла подзаработать, а она, видите ли, нос воротит, – рассуждала сама с собой Симони. – Но деньги то, они не пахнут, так что брезгливость излишняя ни к чему. То же мне нашлась чистенькая!»
А Капиту инстинктивно тянулась к душевной чистоте, к благородству, поэтому ей и Паулу так нравился: она чувствовала в нем именно эти качества.
Капиту ценила красоту душевную, а Клара отдавала предпочтение вещественной. Маленькая зарплата Фреда крайне огорчала ее. Вокруг было столько прекрасных вещей, которые Клара охотно купила бы, если бы не его ничтожные инженерские заработки. Устроившись в ювелирный мага¬зин, Клара почувствовала себя счастливой. Она испытывала подлинное наслаждение, перебирая кольца и серьги. Проведя день за прилавком, она отправилась покупать себе платье, которое было бы достойно ее будущих драгоценностей. Подошло ей только то, которое было выставлено на витрине, – настоящее вечернее: декольтированное и элегантное. Клара пришла в восторг, увидев себя в этом платье, и договорилась о кредите, подписав чек на две свои месячные зарплаты. Теперь ей было в чем отправиться на показ мод, о чем она и объявила радостно Фреду. Фред готов был сопровождать ее, они попросили Зилду посидеть с Ниной и были счастливы, предвкушая грядущее удовольствие.
Когда Фред увидел Клару не только в вечернем платье, но и в сияющем колье, у него упало сердце. Конечно, его жена стала неотразимой, но неужели она купила и это колье?.. Фред почувствовал, что на лбу у него проступил холодный пот, – да ему всей жизни не хватит, чтобы выкупить эту безделушку! Клара тут же разгадала его мысли и рассмеялась.
– Я взяла его из магазина до понедельника, – объяснила она. – Так все делают.
У Фреда свалился с души камень, но при этом он недоверчиво передернул плечами, потому что никогда не слышал, чтобы так делали все. Клара сияла своим колье весь сеанс, и на нее смотрели не меньше, чем на манекенщиц. Увидела ее и сеньора Рената, владелица ювелирного магазина, а увидев, сочла необходимым подойти к Кларе.
– Что вы наделали? – прошипела она. – Как посмели?
– Я бы непременно положила его в понедельник на место, – пролепетала Клара.
– А пока оно не на месте, ваш поступок именуется воровством. Я не могу поощрять ваши ужасные наклонности, немедленно верните мне колье! С этой секунды вы уволены!
Публика уже оглядывалась на громкий возмущенный голос Ренаты, бедная Клара из королевы превратилась в парию. Она почувствовала, что опозорена на всю жизнь, и разрыдалась. Фред немедленно отвез ее домой, и дома с ней случилась истерика. Клара рыдала всю ночь, и Фред не знал, как ее успокоить. Утром он обзвонил всех своих знакомых в поисках работы для Клары, и один из них порекомендовал ее в магазин готовой одежды. Клара тут же воспрянула духом, накрасилась и поехала знакомиться с очередным владельцем магазина, а Фред отправился за Ниной и вновь повстречал Капиту. Она промелькнула как видение. «Прекрасное видение юности», – мысленно добавил он.
А она подумала: «Фред, ах Фред! Если бы ты знал, что сталось с твоей Капиту!..»
Эта встреча вновь преисполнила ее решимости выпутаться из той паутины, в которую она попала.
«Я поговорю с Фернанду, и он перестанет мне звонить. Он поймет, что у меня ребенок, престарелые родители, и, конечно, оставит меня в покое», – мечтала она, глядя в ветровое стекло. Они ехали с Паскоалом к офтальмологу, и Капиту со стыдом вспоминала ужасную сцену, которую ей устроил Орланду.
Паскоалу и в голову не приходило, о чем мечтает красивая молодая женщина, сидящая рядом с ним и так спокойно и уверенно ведущая машину. Он думал, что она так же уверенно направляет свою жизнь, улаживая все проблемы, думал, как им повезло с дочкой и как не везет ей самой в любви. Было бы хорошо, если бы она вышла замуж за Фреда, и какой отвратительный человек их несостоявшийся зять Маурисиу. Волновал Паскоала и предстоящий визит к врачу: как никак глаза для него самое важное, они нужны ему для работы с рукописями.
Врач нашел у Паскоала лишь незначительное ухудшение зрения.
– Но это неудивительно при вашем возрасте и профессии, – сказал он. – Я выпишу вам новые очки и этим ограничусь. Давление глазного дна у вас в норме, и признаков катаракты пока тоже нет.
Паскоал с облегчением вздохнул: ничего из того, чего опасается любой человек его возраста, у него не было.
– Поедем теперь заказывать очки! – весело воскликнула Капиту, расцеловав отца.
Камень свалился и у нее с сердца: раз все обошлось с Паскоалом, можно было надеяться, что все обойдется и в разговоре с Фернанду.
Вернувшись домой, она поделилась своими надеждами с Симони, но та отнеслась к ним весьма скептически.
– Я бы на твоем месте не рисковала. Что бы ты там ни говорила, но работа у нас не пыльная, и деньги нам достаются легче, чем многим. Уйдешь ты от Фернанду, и куда денешься? Больше тебя никто не возьмет. Помнишь Лорету? Она позволила себе лишнее, и Фернанду вмиг ее вышвырнул. Видела бы ты, как она плакала! Она поняла, что теперь ей одна дорога – на вокзал!
Капиту вспомнила, как она плакала в последний раз от Орланду, набралась решимости и заявила:
– Я поеду к Фернанду прямо сейчас и обо всем поговорю с ним.
– Ну как знаешь, – пробурчала Симони, – но имей в виду, я тебя предупредила. – Ей было очень любопытно, чем кончится разговор Капиту с всемогущим хозяином, хотя она и не сомневалась, что он сумеет поставить на место зарвавшуюся девицу. – Я поеду с тобой, если будет надо, тебя поддержу.
Через двадцать минут Капиту уже входила в кабинет Фернанду.
– Привет, Карла! – поздоровался он, обратившись к Капиту по имени, которое она получила здесь, в его фирме. – Давно тебя не видел! Какие новости?
– Дурные, – сразу же ответила Капиту. – Тип, которого ты мне постоянно посылаешь, – настоящий псих. Он устроил бешеный скандал возле моего дома, избил моего отца, теперь у меня неприятности и в семье тоже. С ним я работать не могу, пожалуйста, избавь меня от него.
– Орланду на тебя глаз положил, у него к тебе страсть. Он всегда заказывает только тебя, и я не могу ему перечить, у него куча денег!
– И пистолет в бардачке, которым он мне угрожает, – вставила Капиту.
– У меня тоже в бардачке пистолет. И право на ношение оружия, – сообщил Фернанду, и Капиту не поняла: угроза это или утешение. – Я тебе повторяю, Орланду – клиент особый, я им дорожу, и все будет так, как он пожелает, потому что в нашем деле самое главное – репутация. Тебе он может устроить красивую жизнь, будешь с ним как сыр в масле кататься, горя не знать. Тебе ведь известно, как отлично устраиваются наши девушки. И ты у меня в особой группе, самая высшая категория, так что цени!
– Пойми, Фернанду, у меня неприятности в семье, отец волнуется, что то подозревает, у меня же ребенок. А я исчезаю чуть ли не каждую ночь, да еще возвращаюсь с типами вроде Орланду. Отец готов уже начать расследование, а мне, как ты сам понимаешь, лишние неприятности не нужны.
– Мне тоже, – кивнул головой Фернанду. – Даю тебе две недели отпуска на улаживание семейных дел. Сиди дома, паси стариков. Но чтобы вышла на работу день в день, а то уволю!
Капиту поднялась и вышла. Две недели были неплохой передышкой. Но только передышкой. А что, если за это время что нибудь переменится?
Симони и тут позавидовала подруге:
– Что ни говори, а Фернанду относится к тебе исключительно! Попроси я у него отпуск на две недели, он послал бы меня куда подальше, тем дело бы и кончилось.
Карла Капиту промолчала. Для нее дело совсем не кончилось, и это угнетало ее и огорчало. Она чувствовала, что завязла глубоко, но с оптимизмом молодости надеялась на лучшее – даже две недели были для нее большой радостью. И за это время могли произойти какие нибудь события, которые по иному развернули бы течение ее жизни. И уж в любом случае, оставаясь каждый вечер дома, она успокоит родителей, побудет с сыном и подгонит занятия в университете. Уже выигрыш! Уже было чему радоваться! Она не стала слушать сетований Симони, жалующейся на Фернанду, и, чувствуя себя в самом деле в отпуске, поспешила домой.
– Все, что я делаю, я делаю ради своего сыночка, – прошептала она сама себе со счастливой улыбкой, – он у меня самый красивый на свете!

Глава 23

Каждый день Камила просыпалась с одной и той же мыслью: Эду! Что ему принесет сегодняшний день?
С тех пор как с Эду случилось несчастье, она жила в постоянном напряжении. Почему то ей казалось, что своим участием она помогает ему, вытягивает его из беды, и поэтому неотвязные мысли о нем тоже воспринимала как некую помощь Эду.
Камилу бесконечно радовал успех сеансов мануальной терапии. После того как Эду подлечили в больнице, избавив от кровоподтеков и синяков, которые мешали заниматься его позвоночником, к нему стал ходить мануальщик. Сеанс за сеансом он словно бы разбирал и собирал заново позвоночник Эду. Результаты были удивительными: тело, которым Эду не владел, мало помалу вновь стало оживать. У него начали двигаться пальцы, и первое, что Эду сделал, это позвонил Элене. Камилу рассердил этот звонок. Эду словно бы отвлекся от святого дела выздоровления, которым должен был заниматься так же неустанно, как Камила, постоянно думая о нем. Камила была недовольна и поведением матери, оно казалось ей преступным равнодушием. Разве может врач так безразлично относиться к состоянию здоровья больного? А любящая женщина? Сейчас все должны были заботиться только об Эду, думать только об Эду, жить только для Эду, как делала она, Камила!
Одним словом, у нее накопилось очень много претензий к матери, и она считала себя вправе их высказывать, совершенно не понимая истинной природы своего недовольства и раздражения, не понимая и причин, по которым ее мать вела себя именно таким, а не иным образом.
Но если Элена раздражала Камилу своим мнимым равнодушием и отстраненностью, то Ирис раздражала избыточной активностью. Она лезла всюду, и этого Камила ей простить не могла. Все люди, которыми Камила дорожила – Педру, Алма, – становились предметом домогательства Ирис, она завладевала ими и делала все, чтобы их не отпустить. Как только Ирис появилась в доме Алмы, она тут же с присущей ей непосредственностью восхитилась необыкновенной, с ее точки зрения, красотой Эду, потом выразила желание всячески ему помогать и похвалила свою сестру Элену, заметив походя, что той, наверное, нелегко приходится рядом с парнем, за которым постоянно бегает целая куча девчонок. Камила оскорбилась. Разумеется, не потому, что причислила себя к этой куче бегающих девчонок – ее уязвило другое: неведомо откуда взявшаяся деревенская выскочка, едва только вошла, уже считает себя чуть ли не родней хозяйки дома. Видеть такое Камиле было почему то очень обидно, хотя свою обиду она никому не показывала, ни с кем ею не делилась. Однако чувствовала ее все острее с каждым днем.
Чаша терпения Камилы переполнилась, когда она обнаружила, что Ирис без спросу берет ее вещи: то наушники, то тапочки.
– Извини, пожалуйста, – удивленно глядя на разъяренную Камилу, проговорила Ирис, – но наушники я взяла, потому что очень хотела послушать музыку, а у Элены болела голова. Тебя дома не было, где мне тебя искать, чтобы спрашивать разрешения? А уж о тапочках и говорить нечего, прошла пять шагов и сняла. Не занимайся глупостями, Камила, я спать хочу, глаза просто слипаются.
– Выходит, я говорю одни глупости? Я, значит, дура набитая? А ты у нас светоч мысли? То то Алма тебя так привечает! То то ты у нее выпендриваешься. Не стыдно тебе так вести себя в незнакомом доме с незнакомыми людьми?
Ирис еще шире раскрыла глаза.
– Я тебя не понимаю, – вздохнула она. – Ничего я не выпендривалась. Мы все очень хорошо провели время. Они мне понравились, я – им.
– Не могла ты им понравиться, деревенщина неотесанная! – выплеснула наконец свою обиду Камила. – И овечку из себя не строй. Ты из тех, кому палец в рот не клади, ты и руку откусишь!
– Ну ка выйди из моей комнаты, – тихо и внушительно произнесла Ирис.
Но Камила завелась, и остановить ее было невозможно.
– Твоей? Твоей? – переспрашивала она возбужденно. – Да в этом доме ничего твоего нет! Ты наглая самозванка! Грубая! Невоспитанная!
Элена, услышав громкие голоса, попыталась образумить дочь.
– Камила, успокойся, – начала она.
– Да я вижу, что вы тут спелись! – вскрикнула Камила. – Ты тоже на ее стороне? Я так и знала! Мне в этом доме больше нет места!
Элена тоже возвысила голос: на нервозность дочери она отвечала точно такой же нервозностью. Разве ее не раздражало то, что Камила дневала и ночевала возле Эду? Что ее родная дочь проявляла столько бесчувствия, столько нетактичности?
– Перестань закатывать истерики! – потребовала она. – Перестань всем жаловаться! Или побежишь рыдать на груди у Алмы? Похоже, ты к ней часто бегаешь за утешением!
– Я не бегаю ни к кому! – гордо заявила Камила. – А вот Эду и в самом деле очень скоро будет бегать, но тебе на него наплевать, хотя он был бы очень рад, если бы ты его навестила. Но он настолько уверился в твоем равнодушии к нему, что даже тебя не приглашает.
Каждое слово дочери резало Элену будто ножом.
– Ты хочешь сказать, что Эду встал? – спросила она. – Хочешь сказать, что он уже ходит?
Элена не могла поверить, что выздоровление идет так быстро.
– Да! Именно это я и хочу сказать. Эду ходит, он встал с инвалидного кресла и теперь может ходить на костылях. Врач, который его осматривал, пообещал, что через две недели он будет ходить с палочкой. Худшее уже позади – вот что сказал врач! И было это уже неделю назад.
– Кажется, мы вырвались из жуткого кошмара, – произнесла Элена, опускаясь на диван, и провела рукой по лбу, словно желая отогнать от себя сгустившийся вокруг нее туман.
Странно узнавать самые важные для тебя новости последней. Но она и предположить не могла, что выздоровление пойдет такими темпами. Прав был Мигел, когда говорил о молодости, которой так страстно хочется жить! Но почему же Эду молчит? Почему не сказал ей ни слова? Почему не позвонил?
Она обрадовалась бы этой потрясающей, этой невероятной новости еще больше, если бы ее сообщил сам Эду, а не Камила. Да и Камила могла бы сообщить по человечески, а не таким обидным, дурацким образом. Но Бог с ней, с Камилой! Она просто маленькая ревнивица. А вот Эду! Эду! Что с ним то происходит? Неужели он и в самом деле надулся на нее, как маленький мальчик, и теперь будет наказывать ее молчанием, поставив Элену в крайне нелепое положение?
– Как же ты могла не сказать мне сразу, Камила? – с невольным упреком спросила Элена.
– А как ты могла меня не спросить? – парировала дочь. – Ты же знаешь, что я бываю там каждый день, почему же не спросишь, что там происходит? Ты занималась своей дорогой сестренкой Ирис, а до меня, до Эду тебе нет никакого дела!
С этими словами Камила развернулась и хлопнула дверью: наконец то она почувствовала себя отомщенной.
Элена растерянно смотрела ей вслед, не в силах сообразить, как и чем противостоять этой беспримерной молодой жестокости.

Как только Камила закрыла за собой дверь, настроение у нее сразу улучшилось. Она с удовольствием поглядывала по сторонам, радостно предвкушая близкую встречу с приятными ей людьми. Разумеется, она направлялась к Эду, хотя прекрасно знала, что общаться будет или с Эстелой, или с Алмой, – Эду быстро уставал, и она не собиралась утомлять его еще больше, ну разве что поболтает с полчасика, осведомится о здоровье. Ни Алме, ни Эстеле она не собиралась жаловаться на мать. Просто в их доме она чувствовала себя гораздо спокойнее и лучше, чем в своем собственном. А почему? Этого она не могла себе объяснить.
Камила шла не спеша по улице, наслаждаясь своей легкой упругой походкой, и пыталась найти разгадку, почему ей хорошо всюду, только не у себя дома, и вдруг услышала оклик.
– Камила! – позвал ее мужской голос.
Она оглянулась и увидела Роберту, своего однокурсника. Когда то они были очень дружны, и Роберту был даже влюблен в нее. Он посвятил ей множество стихов, это ей, безусловно, льстило, но не больше. Потом она уехала в Англию. Какое то время они переписывались, но затем за множеством дел и событий переписка заглохла. И вот они снова встретились и с радостным любопытством смотрели друг на друга.
– Ты изменилась, Камила, – первым заговорил Роберту. – Была девчонкой, а стала…
– Старушкой? – сделала испуганные глаза Камила.
– Ты стала… женственной, – с нежностью сказал Роберту. – Интересно, что на тебя так подействовало? Обволакивающий английский туман?
– Скорее изысканная красота Японии, – лукаво ответила она.
– Японии? Ты была в Японии? – не поверил Роберту.
– Была! И не одна! – Камила остановилась, Роберту смотрел на нее с неподдельным интересом. – А со своей мамой! – закончила она и расхохоталась.
– А что ты будешь делать в Рио? – поинтересовался он. – Вернешься на наш факультет?
– Подумаю, – ответила она с тем же лукавым кокетством, которое так шло ей.
Настроение ее исправилось окончательно. Она чувствовала, что Роберту вновь готов стать ее верным пажом, и, хотя не собиралась становиться его прекрасной дамой, все таки инстинктивно, по женски что то обещала ему своим кокетством, забрасывала крючки, дразнила, манила.
– Нам непременно нужно повидаться, – тут же попался в эту ловушку молодой человек. – Мне очень хочется послушать про Японию…
– И японцев, – закончила его фразу Камила.
– И много было японцев? – выказал живой интерес Роберту.
– Я думаю, что тебя куда больше заинтересовали бы японки, они такие очаровательные, – ушла от ответа Камила. – Ты можешь позвонить мне, когда у тебя будет время и желание куда нибудь меня пригласить.
– Я и сейчас готов пригласить тебя куда угодно, – с энтузиазмом отозвался Роберту.
– Но я сейчас совсем не готова, – с притворным вздохом отказалась Камила.
– Жаль, очень жаль, я бы охотно послушал про твоих японцев, – непритворно вздохнул Роберту.
– Кстати, чуть не забыла тебе сказать, что твои стихи очень полюбили мои приятельницы англичанки.
– Да что ты! – приятно изумился молодой поэт. – Должен тебе сказать, они пользуются успехом и здесь. Могу тебя пригласить на авторское чтение, приходит много народу, и у меня есть поклонники…
– И поклонницы, – полувопросительно закончила Камила.
– И поклонницы, – весело согласился Роберту.
– А меня они не побьют, если я появлюсь в твоем обществе? – с опаской и озорными искорками в глазах осведомилась Камила.
– Ты – Муза, им придется поклоняться и тебе, – вполне серьезно ответил Роберту.
На этой возвышенной ноте они и расстались, и Камила со счастливым ощущением собственной значимости отправилась к Эду.
Но главной новости не знала и Камила. Эду в этот день уже пробовал ходить с палочкой, он был необыкновенно горд собой, тут же позвонил Элене и пригласил ее на обед.
– Я хожу! Ты представляешь, я хожу! Я готовил этот сюрприз для тебя столько дней, – слышала Элена голос из телефонной трубки и молодела на глазах. – Я приглашаю тебя на обед. Наконец то мы побудем вдвоем, – мечтательно говорил он. – Завтра вдвоем, а очень скоро и наедине. Я с ума схожу, когда думаю об этом.
Нет, она не ошиблась в Эду, он думал о ней, он все еще любил ее: слыша его страстный голос, Элена в этом не сомневалась.
– Я отменю двух клиенток среди дня, и мы непременно с тобой пообедаем, – пообещала она молодым и счастливым голосом.
– В нашем ресторанчике, который мы с тобой так любим, – продолжил он с особой интимной теплотой.
– Да да, именно там, – с той же страстью отозвалась Элена.
Она возвращалась в свою волшебную сказку, где воздух благоухал весной и молодостью.
Эду только успел положить трубку, как в дверь, постучав, вошла Камила. Глаза ее светились, в движениях была та особая плавность и грация, которая появляется у красивых, уверенных в себе женщин, и Эду откровенно залюбовался ею. Он увидел в ней вдруг Элену, которая волновала и влекла его к себе именно своей женской состоятельностью, уверенностью, полноценностью, но совсем еще молоденькую, только еще ищущую, нащупывавшую себя.
Камила сразу заметила потеплевший взгляд Эду, оживилась, расцвела и стала еще милее.
Разговор перескакивал с одной темы на другую, но не затухал ни на секунду: им не хотелось расставаться, и они проговорили чуть ли не до полуночи.
Алма, заглянув к ним, залюбовалась красивой парочкой. Камила, увидев Алму, поняла, что уже очень поздно, вскочила, собираясь уходить, вспомнила свою ссору с матерью и заколебалась, не зная, как ей поступить.
Алма взяла на себя решение.
– Я тебя никуда не отпущу, – сказала она. – Твоя мать не простит мне, если ты в такой час поедешь одна по городу. Я сама позвоню ей, а ты потом возьмешь трубку.
Камила благодарно взглянула на Алму.
– Спокойной ночи, Эду, – попрощалась она. – Надеюсь, я тебя не очень утомила.
– Ты прибавила мне сил, – галантно ответил он, чувствуя, что говорит это не из одной только галантности.
– Я позволю себе украсть у тебя Камилу, – сказала Алма, – а то Элена будет волноваться.
– Не надо ей волноваться, – ответил с улыбкой Эду. – Идите. Спокойной ночи. До завтра!
Алма и Камила, улыбаясь каждая своим мыслям, спустились в холл. Если говорить честно, то Камиле не слишком хотелось звонить матери, но без звонка не обойтись, и она стала придумывать, что же она скажет.
Алма набрала номер, сказала несколько фраз, по ним было видно, что ей приходится уговаривать Элену, но, похоже, та сдалась, и Алма передала трубку Камиле.
– Мамочка! Вышло так, что я задержалась, и Алма считает… – начала Камила.
– Приезжай домой, доченька, мне так хочется, чтобы ты была дома, – услышала она теплый голос Элены. Утреннего раздражения не было и в помине.
Элена после звонка Эду уже не сомневалась, не беспокоилась, не волновалась, она витала в облаках и оттуда смотрела на свою несчастную дочь, которая цепляется за любую возможность, лишь бы быть поближе к тому, в кого влюбилась. «Она готова быть прислугой, сиделкой, нянькой, – думала про себя Элена. – Но неужели бедная моя девочка не понимает, как это унизительно?» Ей очень хотелось своей материнской волей избавить дочь от этого унижения, и поэтому она как могла уговаривала Камилу вернуться домой.
Но чем больше Элена ее уговаривала, тем упорнее та сопротивлялась. Камиле виделось в настойчивости матери желание воспрепятствовать ее счастью, виделась зависть к ее молодости, к ее возможностям. В ней вновь поднималось раздражение, она усматривала в матери ревнивую соперницу и презирала ее. Алма, почувствовав нарастающее напряжение разговора, вмешалась.
– Позволь мне, дитя мое, – сказала она. – Я вижу, что ты уже решилась остаться у нас. Теперь мне нужно уговорить твою маму.
Камила с облегчением отдала трубку: если бы не Алма, второй ссоры было бы не избежать.
Алма повела разговор в безупречно любезном светском тоне, повторяя, что прекрасно понимает беспокойство Элены, но будет ли ей спокойнее, если они отпустят такую красавицу одну ночью на другой конец Рио?
– Поверь, Элена, мы так полюбили твою Камилу, что она может считать наш дом своим вторым домом, она нас нисколько не стеснит, комнаты для гостей у нас сейчас пустуют…
Элена поняла, что Камила и впрямь согласна пойти на все, лишь бы остаться в доме Эду, и сдалась: ей нужно было лечь спать сегодня пораньше и завтра выглядеть свежей пышной розой, она не могла больше тратить время на бессмысленные уговоры.
– Спасибо большое, Алма, за твою доброту, – сказала она на прощание, – желаю тебе и Камиле самых лучших снов.
Счастливая Камила чуть не расцеловала Алму, ей было необыкновенно приятно, что она поставила на своем, что она, а не кто нибудь еще, остается ночевать в этом замечательном доме, утверждая тем самым свое право находиться здесь.
Алма с удовольствием смотрела на озаренное радостью личико Камилы.
– Пойдем, я покажу тебе твою комнату, – сказала она и повела гостью в уютную спальню.
Камила поблагодарила ее, пожелала спокойной ночи доброй хозяйке, и Алма, закрыв дверь, прошептала:
– Я уверена, что у вас будет все хорошо!
Алма удалилась в свою спальню, а тем временем Эду встал с кровати и отправился, узнать, удобно ли устроилась Камила. Узнав, что устроилась она удобно, он сел в кресло, и беседа вновь потекла сама собой. Ночь способствует откровенности, стирая границы, – молодые люди говорили о своих проблемах, которых вряд ли бы коснулись днем.
– Мне порой так не хватает отца, – признался Эду. – В жизни много встречается ситуаций, когда хотелось бы спросить совета у мужчины. Женщины на все откликаются сердцем, а мне бывает нужна ясная и трезвая голова.
– Мне тоже очень не хватает отца, – подхватила Камила. – Мама часто теряется, пугается, чувствует себя неспокойно, все это передается и мне, и тогда так хочется, чтобы нас обеих защитили.
Эду с сочувствием посмотрел на Камилу и поделился самым сокровенным:
– Представляешь, я так и не смог забыть авиакатастрофу. Если я закрываю глаза, то иногда вижу все в мельчайших подробностях, как в кино. Когда есть хоть кто то из родителей, это здорово! Не ссорься с матерью, вы ведь обожаете друг друга.
Камила согласно кивнула, и в тот момент она не лукавила: они друг друга обожали, поэтому им обеим и было так тяжело.
Вездесущая Алма узнала все таки про ночной разговор и даже сообщила о нем утром Данилу, который после излишнего возлияния маялся головной болью.
– Да ты что! – вскинулся он.
– Нет нет, это совсем не то, что ты подумал, – успокоила его Алма.
– А у меня даже голова прошла, так ты меня напугала, – признался Данилу.
– С разговоров обычно все и начинается, – философски заключила Алма. – Я была уверена, что так все и произойдет. И Элена знала, она ведь совсем не дура. Ну вот увидишь, у детей будет все хорошо!
В тот же день Алма якобы случайно оказалась в ресторане, где обедали Элена и Эду. Изобразив удивление и радость, она подсела к ним за столик и занимала их светской беседой ровно столько, сколько было времени у Элены на обеденный перерыв.
Эду проводил Элену до дверей, извиняясь за тетку.
– У нее совершенно отсутствует чувство такта, – сказал он.
– Ошибаешься, – уточнила Элена, – она просто хотела помешать нашему разговору.
– И помешала, да? – встревожился Эду. – Испортила нам обед?
– Нет! – решительно заявила Элена. – Нам с тобой никто не может ничего испортить! Я была очень рада видеть тебя! Даже твоей тетке не удалось испортить нам свидание!

Глава 25

Разговорить Эду смогла только Эстела. Она поднялась к нему, села на кровать и сказала:
– Помнишь, как ты будил меня в детстве? Приходил ко мне рассказать все, что с тобой случилось. Что сейчас случилось с моим братиком?
Эду повернулся к ней и улыбнулся.
– Я устал от контроля, – сказал он. – Может быть, те невероятные усилия, которые я делаю, чтобы встать, я делаю потому, что хочу убежать отсюда.
– Тебе так плохо? – огорчилась Эстела. – Конечно, я заметила, что ты отделяешься от жизни семьи, что не хочешь даже завтракать и ужинать с нами, но мне казалось, это из за плохого самочувствия.
– Самочувствие действительно плохое, но не физическое, а душевное. Я уже вырос, Эстела. Мне хочется распоряжаться собой и не чувствовать постоянно следящих глаз. Я не хочу давать отчет тете в каждом своем шаге, в каждом поступке. Еще немного, и Элена дойдет до истерики, я это чувствую. Каково ее положение? Я хочу подумать о ней, создать ей больше комфорта, спокойствия, а получаются одни неприятности…
– И что ты предлагаешь? – спросила Эстела, в общем то понимая, куда он клонит.
– Я предлагаю все таки выяснить вопрос с наследством, понять, сколько каждому из нас причитается, посмотреть, как мы можем этим распорядиться, и затем уже решать свою судьбу, – резко произнес Эду.
– Ты хотел поездить по свету, пройти стажировку в разных клиниках, чтобы профессионально определиться. Разве это не придало бы тебе самостоятельности? – поинтересовалась Эстела, ласково поглаживая брата по руке, удивляясь невольно и радуясь, каким он стал взрослым и красивым.
– Путешествие откладывается, как ты понимаешь, а жизнь идет дальше. Сейчас я расту профессионально, наблюдая за собственным организмом и экспериментируя с самим собой. Результаты неплохие. Кто знает, может, я выработаю методику восстановления двигательного аппарата после травм?
Эстела с восхищением посмотрела на брата. Ей и в голову не приходило, что можно так относиться к своей болезни. Какой же он молодец!
– Но мне хотелось бы располагать собой, раз я не могу передвигаться, – снова настойчиво повторил Эду. – И еще одно: если так будет продолжаться, если Алма по прежнему будет вмешиваться во все мои дела, то вместо искренней благодарности и любви, которую я к ней испытываю, я ее возненавижу!
В голосе Эду прозвучало столько раздражения и горечи, что Эстела поняла: коса уже нашла на камень.
– Что ты конкретно предлагаешь? – спросила она.
– Предлагаю пригласить Алму и поговорить с ней, а там будет видно!
– Когда приглашаем? – энергично спросила Эстела.
– Завтра утром! – так же энергично откликнулся Эду.
– Ты будешь ужинать? – задала следующий вопрос Эстела. – У нас ужинает Камила!
– Нет! Я наобедался! – поставил точку Эду.
– Ну тогда я пошла, – Эстела поцеловала брата и спустилась вниз.
Ужин прошел вяло, каждый думал о своем, и каждому было о чем подумать.
Камиле было невесело, – ни одна из ее проблем не решилась, все стало только хуже. Настырная Ирис по прежнему распевала и шаркала тапочками по их квартире. Мать по прежнему крутила любовь с Эду. Эду начал ходить и даже собирался съездить на конезавод, чтобы избавиться от страха перед лошадьми, а Камила оставалась ни при чем… Не с Алмой же ей дружить, в самом деле! Словом, было от чего прийти в дурное расположение духа.
Алма продумывала, как ей общаться с Эленой, которая вновь замаячила на горизонте. Да не только замаячила, а просто приехала сюда и, похоже, готова была расположиться в этом доме.
Эстела думала о предстоящем разговоре, который и пугал ее, и притягивал. Нелегко было начать его, но необходимость в нем давно назрела.
И только Данилу не спеша потягивал любимое шампанское, становился все веселее и, поглядывая на постные лица своих сотрапезниц, искал глазами хорошенькую Риту, которая сновала с тарелками и подносами, излучая доброжелательность и оптимизм.
Спали все тоже не слишком спокойно, отягощенные своими заботами, а поутру, когда Алма, как обычно, заглянула к Эду, чтобы осведомиться о его здоровье, он попросил ее присесть и сказал, что у них с Эстелой к ней очень серьезный разговор. Алма присела. Эду позвал Эстелу и заговорил.
– Мне показалось, что я слишком легкомысленно тратил деньги, – начал он. – Как никак это деньги наших родителей, и принадлежат они не одному мне, но еще и Эстеле.
Алма вопросительно смотрела на Эду, еще не понимая, к чему он ведет.
– Теперь мне хочется знать, чем мы с Эстелой владеем, каковы наши капиталы, куда они вложены и какой доход приносят.
Брови Алмы поползли вверх.
– Вы хотите уехать? Вы бросаете меня? – спросила она с изумлением.
– Да нет, тетя! – вступила в разговор Эстела. – Мы просто хотим знать, что нам оставили родители.
– Но ведь адвокат Силвейру все вам растолковал. Или вы ему не доверяете? – Алма слегка повысила голос.
– Это было давно, тогда мы ничего не понимали, нам бы хотелось снова все услышать и разобраться как следует, – настаивал на своем Эду.
Тон у него был ледяной. После вчерашних вторжений он был страшно зол на Алму, и ее сегодняшнее поведение не рассеяло его злости.
Алма прекрасно чувствовала возросшее напряжение и ответила не менее ледяным тоном:
– Я немедленно позвоню сеньору Силвейру, он приедет и все вам объяснит. Вы можете сами к нему поехать, если вам захочется. Можете обратиться к другому адвокату, если не доверяете моему. Думаю, что так будет лучше всего, найдите адвоката, который будет заниматься вашим состоянием, тогда вы избавите от своих подозрений и меня, и сеньора Силвейру.
– Ну вот ты и обиделась, тетя. – Эстела ласково подсела к ней. – Обиделась и рассердилась. А с чего, спрашивается? Ты же знаешь поговорку: кто сердится, тот не прав.
– Спасибо, утешила! – сказала Алма, поднимаясь. – Первыми рассердились на меня вы, ну да Бог с вами. Словом, я пошла звонить адвокату Силвейру.
Дверь закрылась, и брат с сестрой переглянулись. Теперь и Эстела ощутила, как хорошо быть самостоятельной.
Она даже стала помышлять об отдельной небольшой квартирке с фотоателье, где могла бы работать, когда ей удобно.
– Мне кажется, нам обоим нужно встряхнуться, – решительно сказала она. – Завтра мы с тобой едем с моей компанией на дискотеку.
– И что я там буду делать? – поинтересовался Эду.
– Посидишь, послушаешь музыку, выпьешь немного вина, поухаживаешь за девушками, словом, повеселишься, – пообещала Эстела.
– Ну что ж, я не против, – решился Эду, и в глазах у него заиграли озорные искорки. – Мы начинаем самостоятельную жизнь! А ты не против, если я приглашу Элену?
– Разумеется, нет, – кивнула Эстела, хотя и подумала, что Камила на дискотеке выглядела бы более естественно.
Телефон на столе Элены зазвонил в обеденный перерыв. Она как раз слушала Ивети, которая рассказывала ей о своей семейной жизни. Дело в том, что все последнее время у Вириату были серьезные проблемы в постели. Сначала у него были сбои изредка, потом все чаще, а потом и вовсе перестало получаться. Разумеется, он нервничал, Ивети тоже, пока Лаэрти не уговорил его пойти к своему знакомому врачу, Вириату решался очень долго, но наконец отправился. Анализы оказались хорошими, проблема была чисто психологической и подлежала лечению у психотерапевта. Однако врач прописал Вириату какие то чудодейственные таблетки.
– И ты представляешь, он повез меня в мотель, – захлебываясь, рассказывала Ивети. – У нас давным давно ничего не было. А тут постель ходила ходуном, просто ходуном. И сегодня… сегодня я такая счастливая, такая усталая…
Элена только собралась ее поздравить, как вдруг зазвонил телефон. Звонил Эду. «Сейчас пригласит в мотель», – посмеялась про себя Элена, но предложение было еще более оригинальным: он приглашал ее на дискотеку!
– Эду! А мне то что там делать? – спросила Элена с искренним удивлением, как могло ему прийти такое в голову.
– Меня повезет туда Эстела, – объяснил он, – и ты будешь делать то же, что и я, – пить вино, слушать музыку и общаться.
– Спасибо за приглашение, но, мне кажется, в вашей молодежной компании я буду выглядеть мамашей, которая пришла приглядеть за своим сыночком.
– Ну что ты говоришь! Ты что, обиделась? – спросил Эду, уловив в ее голосе напряженные нотки. – Не думай ни о чем, пойдем повеселимся! Раз мы вместе, давай всюду бывать вместе!
– Спасибо, Эду. Я очень тронута, но у меня не получится – слишком много работы. Я тебя целую и завтра позвоню. Желаю от души повеселиться.
Элена повесила трубку. Ивети тут же снова принялась рассказывать, как под ними тряслась кровать, а Элена, чувствуя неприятный осадок после разговора, поняла, что ей, пожалуй, не будет большим удовольствием бывать с Эду повсюду вместе.
Эду и Эстела поехали вечером в молодежный ресторан с веселой компанией фотографов. Девушки сразу же стали оказывать Эду внимание, но он привык к этому, и оно ему даже не льстило. Музыка гремела, они заняли столик и сразу же отправились танцевать, оставив Эду наедине с коктейлем. Алкоголь слегка затуманил ему голову. Он с удовольствием смотрел на танцующих и представлял, как повезет Элену… А куда? Может быть, им поехать в Европу? Или на побережье? Но путешествие вместе с Эленой как то не складывалось у него в голове, потому что лучше всего им было в квартире Элены, такой похожей на свою хозяйку, удобной, уютной… Эду выделил в толпе светловолосую голову и словно бы увидел Элену – молоденькую, веселую, которая отчаянно отплясывала со своим партнером. Эта Элена могла бы, наплясавшись, сесть в машину и отправиться на пляж купаться, а потом махнуть на какой нибудь горнолыжный курорт или на сафари в Африку. В общем, с этой Эленой Эду представлял себе самые разные путешествия, они могли бы взбираться на горные кручи, купаться в озерах, открывать экзотические страны… Приглядевшись, Эду узнал вдруг в воображаемой Элене Камилу, она была с каким то очень симпатичным парнем, явно в нее влюбленным, и оживленно беседовала с ним. За время болезни Эду Камила стала своим человеком в доме, он привык к ней, а сейчас увидел словно бы со стороны – эффектную, как мать, уверенную в себе, жизнерадостную. Он вдруг позавидовал тому парню, который смотрел на нее с восхищением. Что ему мешает, собственно, взять ее после танца за руку и увести куда угодно. Посадить в машину. Предложить новую жизнь. Эду вдруг почувствовал себя стариком, который наблюдает за молодыми. Ощущение было неприятным, обидным. Он попросил еще один коктейль у официанта, потом еще один. Эстела возвращалась, болтала с подружками, танцевала с приятелями, а когда они решили, что им пора возвращаться домой, выяснилось, что Эду изрядно нагрузился.
– С н непривычки, – еле ворочая языком, попытался объяснить он.
Приятели Эстелы погрузили Эду в машину, а потом Эстела едва дотащила его до постели. Разумеется, вездесущая Алма была в курсе, в каком состоянии вернулся домой Эду после дискотеки: слишком уж плохо было ему наутро. Но на этот раз он преодолел себя и спустился к завтраку.
Алма сделала вид, будто ничего не заметила.
– Я звонила дону Силвейру, – объявила она.
Эстела и Эду тут же посмотрели в ее сторону.
– Он перенес тяжелейшую операцию на сердце – шунтирование.
– Да ты что? – не поверил Данилу. – С чего бы ему иметь плохое сердце? Худой, не пьет, не курит, ходит по шесть километров в день и регулярно посещает врача.
– Потому и посещает, что у него больное сердце, – вздохнула Алма. – Но операция прошла благополучно, он был рад меня слышать, ваше желание нашел совершенно естественным. Я объяснила, что это не простое любопытство, а стремление нащупать свой жизненный путь, профессионально определиться. Он готов ответить на все ваши вопросы.
Эду широко улыбнулся и облегченно вздохнул.
– Отлично! А когда? Завтра или послезавтра?
Эстела стала прикидывать, когда у нее занятия и на какое время лучше назначить свидание с адвокатом.
– Силвейру просил вас немного подождать, – сообщила Алма. – Он еще до конца не поправился, а о таком деле в кресле качалке или в кровати не поговоришь. Ему можно будет позвонить недели через две или три.
Лица молодых людей вытянулись. Алма посмотрела на них и покачала головой.
– Ох, молодость, молодость! – сказала она. – Все у нее горит! Но я думаю, такой срок вы выдержите.

Глава 27

Эду страдал, сидя в четырех стенах, поведение Элены казалось ему предательством. Он страдал, он мучился, поэтому, когда к нему приехал Серджиу, его университетский приятель, теперь весьма преуспевающий врач, Эду очень обрадовался. Серджиу был всегда известен своими любовными подвигами, про него говорили, что он не пропускает ни одной юбки и хватает все, что мимо двигается.
– Если у меня два дня нет женщины, – любил повторять Серджиу, – я чувствую тошноту и отвращение к жизни.
Сейчас он приехал не только осведомиться о здоровье приятеля, но и пожаловаться ему на жизнь.
– Ты представь, Анжела… впрочем, ты ее не знаешь, но это не важно, мы вместе с ней работаем, словом, Анжела вздумала исполнять роль моей жены, взяла на поводок и пришпоривает. Это меня то! Я зову ее сеньора Недоверие, мне с ней тяжко, поэтому мы с тобой поедем и отдохнем как следует в баре. Там играет потрясающий пианист, послушаем, расслабимся…
Эду с радостью принял его предложение. Он был рад болтовне Серджиу и готовился обсудить с ним свои любовные проблемы, так как имел дело со знатоком.
Серджиу не замедлил спросить Эду, как у него дела с Эленой.
– Сам не знаю, – честно признался тот. – Кое что хотел бы обсудить.
– Вот за рюмкой и обсудим, – весело пообещал Серджиу, помогая Эду спускаться вниз.
Алма, по своему обыкновению, вышла в холл, и Эду по привычке, сохранившейся с детства, познакомил ее с приятелем и сообщил, куда они едут.
Алма расцвела улыбкой, покивала, помахала рукой. Она была рада, что Эду снова в среде своих сверстников, что едет в молодежный бар.
– Отдохни как следует, расслабься, – пожелала она ему на прощание.
Не прошло и получаса, как позвонила Камила.
– А мы как раз говорили с Данилу о тебе. Как только тебя нет, Эду такой печальный, такой одинокий. Спасибо, зашел Серджиу, и они отправились в бар, знаешь, в том отеле, в котором жил Эду, когда сбежал из дома. Там, говорят, играет потрясающий пианист, просто уникум. Они решили его послушать, а заодно и выпить чего нибудь, – разливалась соловьем Алма.
– Я звоню просто так, узнать, как дела, – объяснила Камила. – Рада, что все в порядке, передавайте Эду привет.
– Когда вернется, сразу же передам, – пообещала Алма.
– Тебя бы да в придворные дамы! Интриги плести, – восхитился Данилу.
– Разве? А мне кажется, я такая простодушная, мне и в голову никакие интриги не идут, – необыкновенно искренне вздохнула Алма, но в ее черных глазах при этом бегали лукавые искорки.
Камила не заставила себя ждать. Она сочла, что после сегодняшнего стресса с Капиту тоже заслуживает хорошего концерта в обществе Эду. Она тут же спустилась вниз и отправилась в бар, который прекрасно знала вся молодежь.
Ей не составило труда разыскать в баре Эду с приятелем. Эду уже пропустил не одну рюмку, глаза у него блестели.
– Рад тебя видеть, – сказал он Камиле. – Не хочешь меня поцеловать?
– Конечно, хочу, – шутливо ответила Камила и с удовольствием чмокнула его в щеку.
Молодые люди усадили ее за столик.
– Камила – дочь Элены, – представил Эду девушку.
– Ты такая же красивая, как твоя мать, – сделал комплимент новой знакомой Серджиу, поднимая бокал с вином.
– А ты знаком с моей матерью? – удивилась Камила.
– Серджиу тоже врач, мой коллега, он лечил Элену после того, как наши машины столкнулись, – поспешил представить друга Эду.
– Ах вот оно что, – протянула Камила, с любопытством поглядев на Серджиу.
– А что твоя мама? – быстро спросил Эду.
– А что с ней может быть? – не поняла Камила. – Она дома. Полагаю, легла спать.
По лицу Эду пробежала тень: он представил себе спящую Элену, и у него защемило сердце, он дорого бы дал, чтобы оказаться с ней рядом…
Он налил себе вина и выпил полный бокал. Камиле показалось, что он перебарщивает с вином.
– Я же не за рулем, – отозвался он. – Могу пить сколько угодно!
Камила была за рулем, пила только воду, да и без машины никогда не увлекалась спиртным.
Серджиу отправился танцевать, а Эду потихоньку тянул бокал за бокалом. Камила уже беспокоилась, что дело добром не кончится, но он отвечал:
– Я в порядке. Ты разве не видишь, что я в порядке?
Желая продемонстрировать это, он попытался встать и не смог.
– Черт подери! Что же это такое? Неужели я так надрался?
– Ты не привык много пить, и теперь тебе плохо! – обеспокоенно воскликнула Камила.
– Мне совсем не плохо, – воспротивился Эду. – Мне хорошо! Только я встать не могу!
– Поедем быстрее домой, – предложила Камила. – А то тебя совсем развезет!
Поистине сегодня был несчастливый день – сначала пьяный дебошир Орланду, потом пьяный Эду!
Камила подала Эду костыль и предложила руку, чтобы он опирался на нее.
Подошедший Серджиу удивился, что они так рано уходят, он предполагал, что они еще и поужинают, и послушают пение его новой знакомой – пела она просто обворожительно! Потом Серджиу собирался проводить певицу домой, а там чем черт не шутит!.. Однако удерживать приятеля Серджиу не стал, на этот вечер он уже нашел себе славную компанию.
Камила везла Эду, искоса посматривая на него. Если он не протрезвеет, ей придется туго. В машину его посадил Серджиу, а дальше? Она притормозила перед домом Эду, и тот сказал:
– Если Земля вращается, то мой дом должен проезжать где то здесь.
– Он уже приехал, и мы стоим перед ним. Вот только я понятия не имею, как тебя тащить. – Камила поглядела на высоченного юношу и лишний раз убедилась, что одна его не дотащит.
– А ты и не тащи, – добродушно согласился Эду. – Я останусь в машине и буду спать здесь.
– А как я поеду домой? – поинтересовалась она.
– А что тебе делать дома? – в свою очередь, спросил он.
Камила вышла из машины и стала помогать выбраться Эду. Ворота были закрыты, и им пришлось ждать сторожа, который бы впустил их. Сторож сказал, что на кухне доны Алмы еще горит свет, открыл ворота, хотел было помочь вести Эду, но Камила сказала, что они сами справятся, вот только нужно будет принести сумочку, телефон и костыль. Телефон она предусмотрительно выключила, не желая ни с кем разговаривать. Она все надеялась, что на свежем воздухе Эду станет лучше, но ему становилось только хуже. У дома его совсем развезло, и Алма увидела своего племянника в самом плачевном виде. Но ее это только позабавило: молодежь ни в чем не знает меры, и это нормально. А Камила – молодец, она поступила именно так, как было нужно, мигом отреагировала на информацию и приехала!
Алма вызвала слугу, чтобы тот отвел Эду наверх. Камила стала прощаться, но Алма заявила, что не отпустит ее. Ехать ночью одной по городу опасно.
– Но мама там с ума сойдет, – сказала Камила. – Она даже не знает, что я уехала.
– А мы сейчас ей позвоним! – решила Алма.
– Думаю, что она сама мне звонит, – сказала Камила, включив телефон, который тут же запищал.
Так оно и было, звонила Элена. Вот уже битый час она разыскивала Камилу, которая как сквозь землю провалилась. Ее исчезновение обнаружила Ирис, вернувшись после ужина в городе с покупками. Ей не терпелось продемонстрировать свою новую блузку и шорты, она заглянула к Камиле в комнату, но никого там не нашла.
Элена, хоть и обещала не контролировать дочь, не влезать в ее личную жизнь, предоставить ей полную свободу, очень болезненно реагировала на эту свободу. У нее в голове не укладывалось, как могла Камила после истории с Капиту, которая их так сблизила, вдруг исчезнуть, не сказав ни слова. В глазах Элены это исчезновение выглядело предательством их близости, чем то вроде воровства, и оно оскорбляло Элену до глубины души, обижало ее, бесило.
Звонила она Камиле, а трубку взяла Алма, и это было еще одним потрясением, оскорблением, обидой.
– Что происходит? Где Камила? – задавала она вопрос за вопросом, закипая безудержным, безрассудным гневом.
– Ничего не происходит, – добродушно отвечала Алма. – Камила с Эду ходили в ресторан, Эду чуточку перебрал, поэтому она привезла его домой и теперь у нас заночует. Я не хочу отпускать ее в столь поздний час.
– А я хочу, чтобы моя дочь ночевала дома, – с тихой яростью сказала Элена.
Она была вне себя от того, что Алма распоряжается чужой дочерью так, словно имеет на это право!
Алма между тем принялась уговаривать Элену, но та очень резко оборвала ее:
– С тобой нам не о чем разговаривать! Передай, пожалуйста, трубку Камиле.
Алма, пожав плечами, выполнила эту просьбу, и когда Камила услышала голос матери, то поняла, что ей лучше не возражать.
– Приезжай немедленно, – ледяным тоном произнесла Элена, – или я приеду за тобой сама и увезу тебя домой, пусть даже силой!
– Не волнуйся, мама, сейчас я приеду, – ответила Ка¬мила, с трудом сдерживая слезы. День был таким тяжелым! Все будто сговорились, одни беды сыпались на ее голову: Капиту, потом Эду, теперь рассерженная мамочка. Нервы Камилы просто не выдержали напряжения. Она и сама не собиралась оставаться здесь ночевать, ей тоже хотелось домой, хотелось поскорее улечься в постель и как следует выплакаться.
Но Элена истолковала дрогнувший голос дочери по своему: Камила окончательно порвала с ней, с родным домом, она идет на любое ухищрение, лишь бы оставаться рядом с Эду, и это ослиное тупое упрямство, это полное отсутствие собственного достоинства в дочери просто убивало Элену.
Она ходила по комнате, сжав виски руками, – Камила и Эду, Эду и Камила! Как понять, что между ними происходит? Как узнать, чего хочет на самом деле Эду? Как поступить, чтобы помочь дочери? Как помочь самой себе?
Мысли текли своим чередом, а внутри ворочался тяжелый темный гнев, который искал выхода. Камила вошла, и гнев обрушился на нее.
– Как ты могла? Как посмела уйти из дома в такой час? Всему есть предел! Я не потерплю этого! – кричала Элена.
Камила искренне хотела успокоить мать. С одной стороны, она понимала, что все получилось не слишком складно, с другой – настолько была уверена в своей правоте, что не сердилась на Элену, надеясь успокоить ее и убедить.
– Мамочка, ты сама сказала, что я имею право уходить и приходить, когда мне удобно, ведь я совершеннолетняя, мне уже перевалило даже за двадцать один!
– Но ты же пожелала мне спокойной ночи, ушла спать, а потом как вор, как… как… как не знаю кто сбежала!
– Я не могла уснуть, мне было плохо, нужна была какая то разрядка после того ужасного случая с Капиту. Я решила поболтать с приятными мне людьми, позвонила и…
– Эду пригласил тебя? Он пригласил тебя в ресторан? – В голосе Элены было столько боли, что Камиле захотелось успокоить ее и на этот счет.
– Эду не было дома. Алма сказала мне, что он поехал с приятелем в бар слушать потрясающего музыканта, и я решила, что это как раз то, что мне нужно – побыть на людях, послушать хорошую музыку в обществе приятных людей.
– Ты что, не понимаешь, что ты навязываешь себя? Не понимаешь, что с тобой будут поступать соответственно? Даже Эду! Он тоже не ангел, ты видишь, что он позволяет себе напиваться в твоем присутствии. А дальше будет и еще похлеще! Чего ты добиваешься? Ты ведешь себя ужасно! Всему есть предел! До тех пор пока ты живешь со мной, я за тебя отвечаю, и я не допущу, чтобы моя дочь превращалась… Я не хочу, чтобы у тебя была судьба Капиту…
Камила не заслужила подобных упреков. Как смеет мать говорить такое дочери! И Капиту не заслуживает, чтобы о ней говорили дурно! Как они скверно и обидно думают о молодых, а сами!..
– Ты просто меня ревнуешь! – вспыхнула Камила. – Ты мне завидуешь! Завидуешь тому, что меня приняли в этом доме, что ко мне там хорошо относятся! Мне нравится этот дом и эти люди! Я хотела бы, чтобы у меня была такая семья!
– Да тобой просто пользуются! – не осталась в долгу Элена. – А ты, маленькая дурочка, не замечаешь этого!
– Интересно, как это можно мною пользоваться? – поинтересовалась Камила.
– Они хотят разлучить меня с Эду и используют для этого тебя!
– А мне кажется, что ты хочешь мучить Эду. Почему ты к нему не ездишь? Он тебя столько раз звал! А ты просто бесчувственная! Ты эгоистка! Ты выясняешь отношения с Алмой, а на Эду тебе наплевать. Хорошо еще, что мне не наплевать! Я делаю для него что могу!
Злые слезы бессилия брызнули из глаз Элены, она подняла руку и ударила Камилу по щеке.
– Замолчи! Замолчи! – истерически крикнула она.
– Выйди из моей комнаты, – деревянным голосом попросила Камила.
Элена уже жалела о том, что сорвалась, но сделанного не вернешь.
– Мне больно так же, как тебе, – глухо проговорила она и вышла из комнаты.
Утром Камила рано ушла из дома на занятия. Элена так же рано отправилась на работу. Ей нужно было принять какое то решение. Дальше так продолжаться не могло. Она всерьез чувствовала себя виноватой перед дочерью. Но что, что она могла поделать?!
Она сидела одна в кабинете, хотела настроиться на пациентов. Но мыслями все время возвращалась к случившемуся. Она хотела помочь своей бедняжке, а сама ее обидела, и как!..
В дверь постучали. Элена взглянула на часы: неужели первый пациент?
Но в дверь вошла Алма.
– Извини, что без предупреждения, – начала она. – Я сочла необходимым с тобой поговорить, но не была уверена, что ты этого хочешь.
– У меня есть основания не хотеть, – холодно сказала Элена.
– А я бы на твоем месте все таки поговорила с доной Алмой, потому что только она способна избавить тебя от твоих мучений.
– С чего это ты взяла, что я мучаюсь? – надменно поинтересовалась Элена.
– А с чего это ты так агрессивно вчера со мной разговаривала? – Пухленькая брюнетка смотрела на крупную блондинку как смотрит мудрая мать на неразумную дочь.
– Ты манипулируешь моей дочерью! – повысила голос Элена. – Ты настраиваешь ее против меня! Ты привечаешь Камилу, чтобы разлучить меня с Эду.
– Ты мать, и не веришь, что к твоей дочери можно искренне привязаться? – рассердилась Алма. – Не веришь, что она может вызывать симпатию? Но представь себе, так оно и есть. Я не думала, что ты способна так узко смотреть на вещи!
– Имей в виду, Алма, я не позволю тебе испортить мои отношения с Эду! И я не отдам тебе мою дочь!
Алма поудобнее уселась в кресло и глубоко вздохнула.
– Лучше выслушай меня, Элена. О каких отношениях ты говоришь? Ваши отношения давным давно умерли, только ты никак не хочешь этого понять.
– Пусть об этом мне скажет сам Эду, – гордо вскинула голову Элена.
– Он тебе никогда этого не скажет. Он не способен причинять боль. Не способен с того дня, когда на его глазах сгорели его родители. Скорее он даст себя четвертовать, будет мучиться, будет страдать, но никогда не причинит боль другому. А я не хочу, чтобы он и дальше так мучился. – Алма говорила очень серьезно и очень просто, невольно заставляя к себе прислушиваться.
– Ты считаешь, что я могу принести ему только страдания? – насторожившись, спросила Элена.
– А что ты можешь ему принести? – Алма посмотрела ей прямо в глаза.
– Любовь. Почему ты боишься этого слова? Женщина может подарить любовь мужчине любого возраста, – с той же гордостью настаивала Элена.
– Эду ты можешь одарить только материнской любовью, – снова вздохнув, сказала Алма.
– Ты полна предрассудков и не понимаешь, что можно жить по другому! – Элена защищала свое право на счастье как львица.
– У тебя есть семья, Элена, дочь, сын, внучка. Эду тоже вправе иметь семью. Он проведет с тобой лучшие свои годы, ты состаришься на двадцать лет раньше его, и он останется в мире один как перст. Вряд ли ты собираешься родить ему детей. А как мы мечтали о них с матерью Эду! Она была не только моей сестрой, но и лучшей подругой, и мы всегда представляли себе свадьбу Эду, его жену, его детей… Ты сама мечтала об этом для своего сына, для Камилы. Так не мешай ей!
Элена закусила губу и молчала. Алма же продолжала:
– Не буду тебе лгать, я очень хочу, чтобы ты смирила свою гордыню и согласилась уйти. Вы уже насладились друг другом, встречались, развлекались, путешествовали, теперь пора подумать о будущем. Будущее – достояние молодых. Я хочу видеть, как Эду играет со своими детьми, провожает их в школу, строит планы. Пусть вместе с Камилой. Если быть честной до конца, то я представляла себе рядом с Эду совсем не Камилу, но давай не будем ничему мешать. Пусть они решают сами, быть ли им вместе или пойти навстречу новой любви. Обуздай свой эгоизм. Не мешай им.
Элена, закусив губу, продолжала молчать. Каждое слово Алмы резало ее как ножом, резало тем больнее, что она не могла не осознавать справедливость этих слов.
– Забудь Эду, – взывала к ней Алма. – Они с Камилой хорошая пара. Они говорят на одном языке, смеются над одними шутками, любят одни и те же фильмы, одну и ту же музыку. Сходство вкусов и делает людей счастливыми. Если ты как следует подумаешь, то поймешь, что я борюсь не только за счастье Эду, но и за счастье твоей дочери.
– Камила тебе безразлична, – продолжала упорствовать Элена. – Ты просто хочешь избавиться от меня. Тебе все равно, кто меня заменит. Тебе сгодится любая!
– Отчасти ты права, – кивнула Алма, – но только отчасти. Эду сгодится не любая. Но она должна быть обязательно молодой, чтобы создать настоящую семью. Она должна хотеть от него детей и родить ему их.
– Но если я люблю Эду, а он любит меня, мы не имеем права быть счастливыми? – не сдавалась Элена.
– А ты сможешь быть счастливой, зная, что несчастна твоя дочь, что ты отняла у нее мужа и ее будущих детей? Я пришла сюда, чтобы открыть тебе глаза. Так мне подсказало сердце. Я не воюю против тебя. Но тебе не видать покоя, если ты не откажешься от Эду…
С этими словами Алма поднялась и направилась к двери. Элена все еще пыталась бороться, повторяя:
– Нет, нет, я не труп. Я еще способна любить…
И сердце говорило ей: да, да, способна, ты способна любить детей, и в первую очередь свою обиженную дочь… Но как тяжело было смириться с потерей…

Глава 29

Капиту места себе не находила. Она боялась выйти за дверь, взглянуть в лицо соседям. Ей казалось, что все уже знают, каким образом она зарабатывает деньги. Беспокоилась, что слухи пойдут по всему дому, дойдут до ее родителей, и тогда… Она закрывала глаза, не в силах представить, что будет тогда…
– Мы с Камилой знаем друг друга с детства, росли как сестры. Как я посмотрю теперь ей в глаза? – жаловалась она Симони.
– Да точно так же, как и раньше, – цинично ответила подруга. – А что, собственно, изменилось? Земля же не провалилась под тобой, когда ты с Камилой разговаривала.
– Ты ничего не понимаешь, – обиделась Капиту. – Ты просто издеваешься надо мной! Если бы не мой сын, я бы повесилась! Мне даже к зеркалу подходить противно!
– Глупости! Все уже забыли, живи спокойно! – Симони были чужды сантименты Капиту. – И знаешь, что я тебе посоветую? Попроси Фернанду еще раз поговорить с Орланду, пусть он оставит тебя в покое.
– Фернанду весь этот кошмар и организовал! – вскинулась Капиту. – Он дал ему мой домашний телефон! Хоть бы он подох, твой Фернанду! А безумец Орланду мог меня и пришибить, он совсем себя уже не контролировал! Угрожал даже Камиле!
– Ну так найди того, кто его припугнет как следует, – посоветовала опытная Симони, – тогда вы будете на равных.
Капиту вздохнула: совет был хорош, но бесполезен. Среди ее личных знакомых не было хулиганов, которые могли бы расправиться с другим негодяем.
Прошло несколько дней, и Капиту успокоилась. Соседи хорошо относились и к ней самой, и к ее семье, никому и в голову не пришло распускать сплетни про скандал. В самом деле, через три дня все о нем забыли. А бедняжка Капиту почувствовала себя немного лучше после того, как навестить ее пришел Паулу с большим букетом цветов.
Он так уважительно и трепетно вел Капиту к машине, что было совершенно ясно: скандал с Орланду – досадная случайность, все знакомые Капиту – необычайно приличные молодые люди.
Паулу пригласил Капиту на прогулку.
– Я хочу поснимать тебя, – объяснил он. – Вот увидишь, выйдут потрясающие снимки, я повезу тебя по самым красивым местам. Ты на фоне города, гор, залива! Просто мечта!
Капиту с удовольствием приняла его приглашение, ей так нужно было после случившегося почувствовать себя человеком и немного развеяться.
Паулу замирал в присутствии Капиту, она казалась ему самой прекрасной девушкой на свете, и он был счастлив тем, что она одаривает его своим вниманием. Где только он ее не снимал! Он выбирал самые красивые площади города, парк, набережную. А какие ракурсы, какие романтичные позы!
Оба остались необычайно довольны проведенным временем.
– У нас осталось еще множество прекрасных мест, которые желательно посетить и зафиксировать, – произнес Паулу на прощание. – Как насчет следующей прогулки?
– Буду очень рада, – искренне произнесла Капиту.
Дома в ответ на расспросы отца она сказала, что Паулу ей очень нравится – так много знает, но нисколько не кичится своими знаниями, и вообще он человек очень честный и чистый.
– Так оно и есть, – согласился Паскоал. – Паулу очень похож на своего отца, а дона Мигела я очень уважаю. Послушай, дочка, мне кажется, что ты засиделась дома. Хочешь пойти с нами в оперу? Нас приглашает Офелия, говорит, что голоса будут божественные.
– Спасибо, папочка! Но я лучше побуду с Бруну.
– Да мы можем попросить Элену побыть с ним. Ведь сидела же на днях твоя мама с Ниной и Бруну.
– Спасибо за приглашение, папочка, я подумаю, – ответила Капиту, – я еще не знаю, что у меня будет с занятиями.
– Ну это другое дело, занятия – это святое, – сказал Паскоал и больше не уговаривал дочь.
Капиту и в самом деле нагоняла пропущенное, занималась целыми днями. Она все надеялась, что сумеет покончить с недостойной жизнью.
В оперу с родителями она не пошла, но Бруну, тем не менее, забрала к себе Элена. Капиту занималась под тихую приятную музыку, когда раздался в дверь звонок. Она вздрогнула и решила ни за что не открывать. С некоторых пор у нее были основания относиться к подобным звонкам с опаской. Но никто не стал колотить в дверь, нажимать на кнопку без перерыва, и она заглянула в глазок. На площадке стоял Фред, и тогда Капиту широко распахнула дверь.
– Проходи, – пригласила она, – я так рада тебя видеть!
– Я хотел поблагодарить твою маму за Нину, она так меня выручила в прошлый раз.
– Мама с папой ушли в оперный театр, а я занимаюсь, – сообщила Капиту, – но мы с тобой можем немного поболтать и послушать музыку.
– Я с удовольствием зайду, у меня освободилось немного времени, а к десяти я должен заехать за Кларой в магазин, и вот заглянул к маме… – Фред вошел, уселся на диван, сдвинув в сторону разложенные книги и тетрадки, и с уважением посмотрел на Капиту. – Хорошо, что ты не бросила учебу! Ты вообще просто чудо – и сына воспитываешь, и деньги зарабатываешь, и учишься!
Капиту вспыхнула, но не только от похвалы, и сразу перевела разговор на другую тему.
– Жаль, что я не понимаю итальянского, на котором поются все оперы, – сказала она, – но они такие романтичные, и я все все чувствую.
– Я тоже люблю оперы, в них всегда такая любовь, такая страсть, – подхватил Фред. Он говорил об опере, но думал о своей юношеской страсти, которая связала их с Капиту. Жалел ли он, что потом, встретив Клару, поверил, будто к нему пришла настоящая любовь? Может быть, но пока он об этом не задумывался и только вспоминал, что когда то им с Капиту было необыкновенно хорошо вдвоем…
– Да, любовь, да, страсть, но всегда на грани отчаяния, – продолжала Капиту, она тоже думала о своем – о своей любви и страсти, о своем отчаянии. – Наверное, я смешная, – она посмотрела на Фреда ясными выразительными глазами, – я во все верю, плачу в кино, плачу над сериалами…
Фред растрогался.
– Ты не смешная, ты необыкновенно чуткая, Капиту, – произнес он дрогнувшим голосом.
– Знаешь, когда переживаешь за других, собственные неприятности отступают на второй план, – со вздохом призналась Капиту, но тут же снова сменила тему: – Помнишь, я обещала тебе фотографию? Она готова. Заодно посмотришь и другие снимки, их сделал Паулу, он классный фотограф и замечательный человек.
Фред любовался Капиту, она так изящно двигалась, была такой оживленной, веселой, счастливой. Интересно, кто такой этот Паулу? Может быть, он и есть ее новый избранник, с которым ей хорошо?
– Ты такая счастливая, Капиту, – начал он, думая, как бы ему половчее расспросить о Паулу. – И красивая…
– Ты совсем захвалишь меня, Фред, – польщенно рассмеялась она, – пойду лучше принесу альбом с фотографиями!
Последние фотографии удались, Паулу в самом деле был классным фотографом – Капиту необычайно эффектно вписывалась в городской пейзаж, становясь лучшим его украшением, необычайно изящной статуей, зато розовые грозди цветов или голубая гладь лагуны были замечательным фоном для романтической красавицы с загадочной улыбкой.
Фред видел перед собой новую, необычную Капиту. «Похоже, что этот фотограф ее любит», – меланхолически подумал он и больше не стал ни о чем расспрашивать. Все ему стало и так ясно. Он был и рад за Капиту, но неожиданно почувствовал боль. Ему стало жаль их прошлого и стало грустно за свое будущее. Клара была замечательной девушкой, но совсем не романтичной.
Клара между тем позвонила Элене, но застала дома только Зилду и узнала, что Фред освободился раньше, зашел к ним и отправился к Капиту.
Клара всегда ревновала мужа к его юности. Она не раз устраивала ему сцены из за Капиту и, услышав, что он отправился к той, вскипела.
«Фред доиграется! – думала она. – Я не такая кроткая овечка, как ему кажется. Он много себе позволяет! Он не понимает, что я не стану терпеть его фортели, а неверность тем более!»
Между тем она ловила на себе ласково вкрадчивые взгляды молодого управляющего Франсиску, который взял ее на работу, доверительно сообщив Кларе:
– А вы знаете, что мою первую девушку тоже звали Кларой, а первая любовь не забывается!
Клара постоянно чувствовала на себе его внимательный и ласковый взгляд, и нельзя было сказать, что он был ей неприятен.
Франциску похвалил ее за обслуживание клиентов, но сказал, что в любой работе есть свои тонкости, которые он хотел бы Кларе объяснить.
– Почему бы нам не выпить вместе кофе и не провести заодно производственное совещание? – шутливо спросил он.
– Вы мой начальник, как скажете, – так же шутливо согласилась Клара.
– Давно у меня не было таких сотрудников, – начал Франсиску, глядя на Клару особенным мужским взглядом.
– Таких усердных, вы хотите сказать? – с простодушным видом спросила Клара.
– Таких интересных, – ответил с нажимом Франсиску.
– И мне очень интересно у вас работать, – с тем же нарочитым простодушием подхватила Клара. – Я хочу продавать как можно больше товара.
– Для этого, Клара, – тут Франсиску назидательно поднял палец, – нужно обладать особой интуицией, нужно уметь предугадывать желания клиента. Мы должны предлагать ему желанный товар, а не задавать лишние вопросы. К каждому клиенту нужно проявлять искреннюю симпатию, им нужно восхищаться, как восхищаешься женщиной. – И Франсиску взглянул на нее с восхищением.
– Со временем я научусь, – пообещала Клара.
– У тебя все и так отлично получается, – ободрил новенькую снисходительный начальник. – Кроме того, я всегда рядом. Если тебе что то понадобится, ты можешь на меня рассчитывать.
– Спасибо, – жеманно улыбнулась Клара, – благодаря вам я чувствую себя гораздо увереннее.
– А я тебе говорил, что мою первую любовь тоже звали Кларой? Ты на нее очень похожа – те же манеры, лицо ребенка, глаза зрелой женщины…
Клара снова перевела разговор на служебные дела, стала задавать вопросы по поводу товаров, она не была готова к разговорам на личные темы, а тем более к роману. Но про себя снова подумала: «Если Фред и дальше будет играть с огнем, то доиграется!»
По дороге она еще себя накрутила, и когда встретилась с Фредом, то уже не могла сдержаться и сразу начала с упреков:
– Если ты меня обманываешь, пеняй на себя, Фред! Я тебя предупредила! Я знаю, что ты ходишь к Капиту, и рано или поздно я узнаю и про все остальное!
Фред тяжело вздохнул, ему сейчас совсем не хотелось ссориться, и он ответил очень миролюбиво:
– Не говори глупостей, Клара. Я зашел не к Капиту, а к доне Эме, хотел ее поблагодарить, она меня в прошлый раз здорово выручила с Ниной. Без нее я бы не мог на работу пойти!
– А зачем ты вообще туда потащился? Почему сразу не поехал за мной в торговый центр? – продолжала возмущаться Клара.
– Мне нечего делать битых два часа в торговом центре, – сцепив зубы, цедил Фред. – Клара! Не заводись! Я тебя умоляю! Что плохого в том, что я решил навестить маму?
– И заодно Капиту! – продолжала заводиться Клара.
– Что же ей теперь, переселиться, что ли? – разозлился Фред. – Она всегда там жила. Откуда в тебе эта глупая ревность?
– Никакая это не ревность! Просто я не желаю остаться в дураках! Посмотрим, как ты будешь относиться к приглашениям моего начальника пообедать с ним, он явно ко мне неровно дышит!
– Никак не буду, – пожал плечами Фред. – Я тебе доверяю!
– Ну и зря! – возмутилась Клара. – Я тоже – молодая красивая женщина, правда, не такая испорченная, как твоя Капиту!
Фред вздохнул и замолчал, в его представлении все, что он сейчас услышал, как раз свидетельствовало о грубости и вздорности Клары. Куда ей до чуткой, романтичной Капиту!
Так думал Фред, неторопливо шагая рядом с Кларой. А Клара думала: не зря ли она поторопилась с сообщением о своем начальнике? Вполне можно было ничего такого Фреду не говорить, тем более, что никаких романов она заводить не собиралась, а какой женщине не приятно, когда за ней ухаживают?..